Да, да, именно векового. Да простит меня объективный читатель − отнюдь не гиперболизирую. Как раз весь прошлый век охватывает в своих думах автор недавно вышедшей книги «ХХ век: эпоха и человек. Размышления об отечественной литературе двадцатого столетия» (Майкоп, 2006) − действующий основоположник адыгского литературоведения Казбек Гиссович Шаззо. Действительно, обнаружить своеобразные черты какой-либо области национальной литературы в относительно долгий временной период, когда нужно выделить ее специфичность по сравнению с другими, но одновременно и их многолетнюю общность, несмотря на различия, – все это достаточно сложно. Причем подобная всеохватность, как может показаться на первый взгляд, должна в негативном плане обеспечить некую обзорность и поверхностность. Отнюдь.При всей той масштабности в хронологическом плане и, соответственно, при огромном печатном объеме издания (803 с.) автору удается вникнуть в суть рассматриваемых явлений, шаг за шагом, слой за слоем раскрывая для читателя залежи такого полезного, можно сказать бесценного ископаемого, как «отечественная литература ХХ века». Благодаря Казбеку Шаззо нам удается рассмотреть в этих массивных грудах ископаемых отдельные камни − камни, каждая грань которых искрится и переливается на солнце − на солнце, коим и явилось блестящее как в прямом, так и в переносном смысле слово мастера. Действительно, не будь этого светила, пропылились бы эти камешки, порой серые и мрачные, став всего лишь безликой историей литературы. Но нет, не допустит этого маэстро. Красота стройности и оригинальность концепции, образное изложение материала, привнесение в научный текст индивидуальной авторской страсти позволяют говорить о художественных аспектах его научных произведений. А.В.Луначарский писал о литературном критике: «...он должен уметь передать то дрожание своих нервов, тот трепет своего сознания, который он получает от художественного произведения» (1; С. 38). И вот в результате каждый из камешков − каждое из явлений литературного процесса двадцатого века − извлекается на свет божий и начинает сверкать всеми своими гранями.
По точному заключению Ролана Барта, литературная критика «занимает промежуточное положение между наукой и чтением». И в данном случае пристрастное интуитивно-интеллектуальное «просвечивание» − прочтение словесно-художественного текста, обусловленное волнениями, соблазнами, сомнениями, связующими словесность с пёстрой реальностью, − вызывает повышенный интерес к разножанровому литературно-критическому материалу. Таким образом, издание, в очередной раз доказывающее то, что критика − особая форма литературной жизни, представляет из себя собрание небольших научных работ разных лет − изданных и неизданных, причем работ разного жанра: статей, рецензий (не только на книги, но и на театральные постановки − «Солнце, которое не затмить», «Современность классики»), материалов конференций, выступлений на различных заседаниях, раздумий и т.д. Есть даже некая стилизованная беседа с одним из адыгских писателей − Исхаком Машбашем («Момент истины: правда − категория художественная»), позволяющая взглянуть на проблемы литературы с двух, порой противоположных, сторон и таким образом сформировать более объективный подход.
Подобное жанровое разнообразие помогает приковать внимание читателя с первых строк и держать его в условном напряжении до самого конца. Сужу по себе, проглотившей огромную книгу буквально взахлеб: действительно, вот прочла очередную рецензию автора и, удовлетворенная той бездной информации, которая получена в эмоциональном изложении Казбека Гиссовича, собираюсь закрыть книгу и заняться чем-нибудь другим. Ан нет, куда там! Взгляд останавливается на следующем заголовке, говорящем о том, что автор собирается с кем-то поспорить. И это интригует, еще как интригует, − ох, как я обычно упиваюсь дискуссионной логикой мастера. Часто даже хорошо исследованную проблему он может увидеть под нетрадиционным и неожиданным (а на поверку более близком к истине) углом зрения. Как известно, традиционно критик, подобно писателю, рассчитывает также идейно и эмоционально повлиять на читателя, поэтому свою точку зрения, свои симпатии и антипатии он стремится выразить как можно убедительнее и ярче. Именно это в полной мере и удается Казбеку Шаззо. Вот и все, с наивными планами отложить книгу приходится попрощаться. И вновь я, восхищенная и шокированная, оказываюсь в мире уникального, максимально свободного стиля автора, который, упиваясь творческой свободой, в полной мере использует возможности прямого, непосредственного выражения идей, а также меньшую ограниченность идеологическими и другими устаревшими догмами.
Что касается тематического диапазона, то он столь же огромен, сколь диапазон жанровый и стилевой. Впрочем, не могло быть иначе. Ведь речь идет не о десятке лет − речь идет о литературе целого столетия, а, значит, велик круг явлений, событий и имен, составляющих эту литературу. Мало того, автор не вырывает эту художественную эпоху из исторического контекста. Он грамотно реализует принцип историзма как по отношению к современности, так и при обращении к прошлому. Именно историзм, видение литературы в контексте социально-политических условий своего времени и в исторической перспективе, стал краеугольным камнем творческого мировидения Казбека Шаззо. Первая часть издания, включающая статьи, помогающие познать литературы Северного Кавказа в рамках общегосударственных традиций, построена именно так: век девятнадцатый − начало, середина, конец двадцатого − и, наконец, статья «А что завтра?». Логично, не правда ли?
И далее, с учетом данной хронологической установки, успешно ведется та самая вышеупоминавшаяся «добыча полезных ископаемых», постепенное открытие слой за слоем и освещение-кристаллизация «камушков» − явлений нашей литературы разных временных периодов: к примеру, статьи «Главная мера человек!», «Диалектика исследования» (о поколении молодых адыгейских поэтов 50-х гг.), «Адыгейская поэзия − 70-е годы», «Духовно-эстетическая ситуация в творческих исканиях адыгейских поэтов и писателей поколения 80 − 90-х гг.» и т.д. Причем с одинаковой заинтересованностью Казбек Шаззо пишет как о литераторах прошлого, так и о своих современниках. Он вообще рассматривает историю и современность как два крыла единого процесса и, по какому бы поводу ни высказывался в своих работах, обязательно поверяет настоящее прошлым.
Одновременно в издании освещается литература всякого возможного географического масштаба − отечественная общероссийская («Привычное дело» Иванов Африкановичей», «О двух книгах Сергея Баруздина»), северокавказская («Соизмерять со временем глагол…», «На пути к новому качеству», «Исповедь критика», «Это мы − горцы»), адыгская и даже зарубежная («Температура выживания» − по произведениям Натхо Кадыра). При этом автору удается этнически объективный анализ, он строит модели отдельных национальных литератур при постоянном учете параллельного существования других.
Есть и работы, целиком посвященные творчеству конкретных авторов: «И мысль, и чувство», «Слово о Машбаше», «Мир непрост и даль моя светла», «Добрые ручьи…» − о поэзии и прозе Исхака Машбаша; «Мир мне улыбается светло», «Оленья гора», «Нам нужно только доброе творить» − о творчестве Хамида Беретаря; «Главная песня», «Я вижу мир с высоты гор моих» − о лирике Танзили Зумакуловой; «Чистые родники поэта» − к юбилею Кадырбеча Кумпилова; «Шабан Кубов»; «Живое слово правды» − о творчестве Нальбия Куека; «Нурбий Багов. Прерванный полет»; «Восхождение» − к юбилею Аскера Евтыха; «Судьба художника», «Истоки и итоги» − о Темботе Керашеве; «Зрелость таланта» − к юбилею Пшимафа Кошубаева; «О прозе Муссы Батчаева и одной работе о нем»; «О Тхайцухове и немного о его книгах»; «Фазиль Искандер − аналитик жизни». Собрав и систематизировав необъятный материал, Казбек Шаззо убедительно доказывает, что, имея богатые литературные традиции, Северный Кавказ никогда не испытывал недостатка в талантливых писателях. С удивительной энергией и упорством борясь за истину и справедливость, страстно и глубоко любя родную литературу, гордясь и радуясь каждому новому ее слову, Казбек Шаззо отдает своему делу душу. Применительно к авторскому тексту вспоминаешь слова В.Г.Белинского: «...я знаю, что моя сила не в таланте, а в страсти, в субъективном характере моей натуры и личности, в том, что моя статья и я – всегда нечто нераздельное» (2; С. 455).
Также в издании имеют место рецензии и отзывы на отдельные произведения: «Дерево поэзии» − о книге Кайсына Кулиева; «Особое, людское», «Постижение высокой правды», «Взгляд в прошлое − взгляд в будущее», «Герой и его время» − о книгах Исхака Машбаша; «Боль других», «Боль в нашем общем доме» − о повести Юнуса Чуяко; «Аштрам − орешек-то крепкий», «Современность легенды» − о книгах Хазрета Ашинова; «Испытание воли народной» − о романе Алима Кешокова; «Трудные годы после бури» − о книге Лазаря Плескачевского; «Счастливчик Паганини или солнце в ущелье снежного барса» − о повести Ахмедхана Абу-Бакара. Авторские суждения Казбека Шаззо могут помочь каждому из писателей взглянуть на себя со стороны, получить более или менее объективную оценку, способствуют более интенсивному раскрытию даже зрелого таланта, выявляют скрытые достоинства и указывают на исправимые недостатки произведений. Читая его статьи, в очередной раз убеждаешься в том, что он прекрасно разбирается в тонкостях художественного инструментария и литературной аранжировки того или иного «наблюдаемого» им автора.
Весь вышеизложенный тематический диапазон интенсивно работает на то, что авторский голос буквально оказывается голосом национальной совести, условно говоря, «динамиком»-усилителем прогрессивных идей народа, гармонично включающим в себя и политические, и социальные, и философские, и этические проблемы с постоянным вниманием к тяжелой судьбе родины, адыгов. Именно это и определяет значимость и оригинальность данного издания.
Рассуждения автора посвящены не только художественной литературе, но и о отечественной критике вообще («Охранная грамота серости», «Видеть диалектику жизни и литературы…»), критическим работам Л.Бекизовой, А.Тхакушинова, А.Схаляхо, Х.Тлепцерше, Ш.Хута, Г.Гамзатова, З.Казбековой, С.Хайбулаева, А.Боровой, И.Гречаник, Дм.Ковльчука, Вл.Сосновского, А.Хакуашева, Н.Михайлова и др.
Наряду с остальными «наиболее бесценными» (если можно так выразиться) для молодого исследователя являются вошедшие в книгу работы теоретического характера, расставляющие мастерские точки над «i» в вопросах, ответы на которые обычно имеют бесчисленное множество мнений. Порой, пытаясь для себя определить, что же есть то или иное теоретическое понятие, ты настолько запутываешься в чужом разноголосье, что в результате опускаешь руки и ставишь для себя условный крест на этом термине, трусливо стараясь просто не использовать его в своем словаре. Так вот в данном случае мнение маститого ученого, который является для тебя непререкаемым авторитетом и учителем − его мнение по всем этим спорным вопросам, его четкие формулировки всем этим дискуссионным терминам − это, без всякого преувеличения, теоретическое сокровище: к примеру, статья «Новелла. Проблемы жанра».
Итак, как можно судить по названиям статей, есть все, вся и обо всем (разумеется, в плане литературоведческом). При этом следует подчеркнуть особую авторскую строгость и объективность Казбека Шаззо, − объективность, которая, как доказывает книга, стала проявляться не только с годами, с возрастом и с накоплением творческого опыта ученого. Оказывается, смелая критичность была присуща его стилю и полвека назад, хотя общественно-политические обстоятельства требовали от него немалого мужества. К примеру, статья «Хорошие, плохие и … средние стихи» (понятно, что здесь далеко не сплошные похвалы горской поэзии). В большинстве статей имеет место предельная откровенность суждений, выражающаяся в нелицемерной прямоте восторженных похвал и еще больше – резких неприятий; в обнаженной честности признаний (например, Казбек Шаззо спокойно неоднократно признается в своих прежних ошибках и в незнании каких-то фактов). Его критика конструктивна, мотивирована, а главное, доброжелательна.
Подытоживая, можно привести мнение по поводу собственного творчества самого автора − мнение, с которым далее рискну поспорить: «Думаю, неблагодарное это дело, сидя за письменным столом, пытаться играть роль пророка, анализирующего прошлое, выстраивающего ряды не очень обоснованных прогнозов, да еще в такой деликатной и своеобразной области, как литература. А тем более стыдно рядиться в рясы проповедника, изрекающего истины в их последней инстанции». Не правы Вы, дорогой Казбек Гиссович, и в качестве оппонирующей аргументации приведу цитату по этому поводу другого отечественного критика Халида Тлепцерше: «Как бы то ни было, это славное занятие! Если у тебя есть глубокие знания, если ты обладаешь соответствующим талантом и владеешь некоторой догадливостью, то это занятие славное. Достойно разбираться в потенциале и недостатках национальной литературы, отражать в своих статьях и книгах, как в зеркале, существующее состояние, – если все это в твоих возможностях, то это занятие славное» (3; С. 7).
А в качестве собственного, гораздо более примитивного, но естественного доказательства в этом споре с мастером вернусь к личным эмоциям, возникшим при знакомстве с книгой. После ее прочтения появляется непреодолимое ощущение интенсивного обогащения собственного литературоведческого арсенала (понимаю, что в моем случае это невозможно, однако, первому ощущению порой можно доверять). Действительно, говоря серьезно, для любого исследователя с каким бы то ни было профессиональным стажем лишь прикоснуться к мысли мастера − уже неизменная польза, уже повышение собственного уровня. А то, что происходит в данном случае − глубочайшее погружение в мир искусных размышлений, теснейшее соприкосновение с виртуозной техникой слова…
Спасибо, маэстро! и
Браво, маэстро!
Литература:
1. Луначарский А. В. Русская литература. Избранные статьи. − М., 1947.
2. Белинский В. Г. Полн. собр. соч. в 13-ти т.. − М., 1954. − Т. 5.
3. Тлепцерше Х. // Шаззо К.Г. Дорогами правды. Литературно-критические статьи. – Майкоп: Адыг. отделение Краснодарск. кн. изд-ва, 1989.
Опубл.:
Хуако Ф.Н. Размышления ... // Образование-Наука-Творчество: Научный журнал АМАН. – Армавир: изд-во АЛУ. – 2007. – № 4. – С. 113-116.