«КРЕДИТ ДОВЕРИЯ» ПО-СОСЕДСКИ

Выход в свет в 2008 году во Владикавказе книги Гария Немченко «Счастливая черкеска» (по сути, гимна в адрес национального кавказского менталитета) можно считать вполне предсказуемым и даже исторически обоснованным явлением. Дело в том, что позиция этого творческого и общественного деятеля относительно существующего и культивируемого у нас в стране взгляда на представителя того или иного этноса всего лишь как на жалкое человекоподобное «лицо кавказской национальности» известна уже давно – ярое неприятие подобного отношения. Он высказывал ее не раз и неистово сопротивлялся наносимым малым этносам оскорблениям, мелькавшим в печати.

И потому давно стоило ожидать подобного художественно-документального и эмоционального повествования от имени Гария Немченко, ставящего своей творческой целью расположение к межнациональному взаимоуважению и обязательному во все времена соседскому добросердечию. Соответственно, уже во вводном слове книги автор настраивает читателя на собственную позицию: причисляя себя, кубанского казака, к кавказцам, он провозглашает девиз дальнейшего изложения – «взаимопроникновение национальных культур». Именно в рамках этого девиза и строится последующее повествование: автор вещает не как сторонний наблюдатель, а как один из нас – тех самых «лиц кавказской национальности», что позволяет ему делать это убедительно и психологически выразительно. Вот как он описывает собственные ощущения от взаимопроникновения культур: «все, что хранится в них, давно вошло в меня, как врастают в землю трава и дерево – я будто ощущаю те жестокие ветры, которые проносятся нынче над «кронами» этих народов, пытаясь не только переломить ствол, но и вырвать глубоко уходящий в общую российскую историю корень» [1; 16].
Но порой в своем искреннем восхищении Гарий Немченко уходит в прямо противоположном направлении – от самозабвенного растворения в героях к восторженному возведению их на Олимп, т.е. к обожествлению, объясняя читателю, что горцы – это все, живущие в горах (и кавказцы, и боги). Эта художественно несколько преувеличенная, однако выразительная параллель, проводимая автором уже на первых страницах, говорит о многом. Именно в таком ракурсе взирает на своего персонажа – осетинского профессионала-наездника Ирбека Кантемирова – рассказчик, и именно так, буквально с обожествлением, он относится ко всему горскому этносу, ключевым понятием менталитета коего испокон веков является «ЧЕСТЬ».
Пытаясь на протяжении всего повествования не уходить от острых вопросов реальности, Гарий Немченко как раз с акцентом на это ключевое понятие порой рассуждает о философии нашей сегодняшней жизни и о месте рыцарства в ней, причем делает это с ориентацией на кавказских богатырей – нартов, в чем еще раз проявляется добрая сопричастность автора к соседней культуре. В своем призвании высоко держать голову и почаще глядеть на небеса, т.е. ориентироваться на возвышенное и героическое, автор приходит к азбучной, но нуждающейся в пропаганде, истине: «Хваленое европейское рыцарство когда-то начиналось. С «лиц кавказской национальности». С гордых – теперь-то, случается и на пустом месте – сынов Кавказа». И горько заключает: «А мы нынче пугаем ими детей. Только ли они в этом виноваты?» [1; 8].
Мало того, Гарий Немченко в другом эпизоде, доказывая горское происхождение традиций средневекового рыцарства, приводит авторитетное мнение европейского историка, утверждавшего, что «конный рыцарь в Европу прискакал из Алании» [1; 31]. И не однажды затем в своих эпизодах автор, буквально иллюстрируя этот исторический тезис, рассказывает о джигите, постоянно выступающем в реальной жизни в роли благородного рыцаря или доброго волшебника. Так, однажды, рассадивший в цирковом зале детвору Ирбек сильно обеспокоился в связи с тем, что дети, усевшиеся на ступеньках, могли простудиться, и именно потому добрый рыцарь бросился искать картонные коробки, могущие спасти ситуацию. Надо видеть то, как не менее благородный Гарий Немченко, не явившийся в данном эпизоде инициатором доброго начинания, в обиде укоряет себя за черствость, приводя в пример Ирбека, глядя на которого ему хочется гордо расправить плечи и голову повернуть по-орлиному. И в итоге, описывая «исключительные физические возможности, внешность богатыря из нартского эпоса» одного из своих героев, автор горячо взывает: «Какой там Шварцнегер, какие западные герои, какие идолы – вот он, давно ждущий своего часа кумир наших мальчишек, пример юношеству…» [1; 34].
Главной чертой характера своего кумира, неизменно вызывающей восхищение и обязывающей к подражанию автор называет цельность, не могущую быть наигранной либо наносной: «Ведь нынче пока странная возобладала в нем (мире. – Ф.Х.) философия: чем хуже соседу, тем лучше мне. Но каково переносить это нашей матери-земле, для которой, как и для каждой настоящей матери, нет детей избранных: одинаково жаль всех…» [1; 34]. Тем самым Гарий Немченко подсказывает вдумчивому читателю, как человек своим непродуманным, выбивающимся из мудрой гармонии мироздания действом может жестоко ранить ту, о которой он столь редко задумывается, хотя обязан это делать неизменно. И как раз из этой вселенской цельности логически вытекает лейтмотив, сопровождающий все повествование и плавно переходящий из одного эпизода в другой, являющийся некой смысловой осью, нанизывающей на себя все происходящее: «Нет на свете ничего случайного».
Это философское заключение постоянно подтверждается автором, компонующим в некоторой степени своим повествованием шкалу истинных ценностей и выводящим тем самым цельность на достойное место. И не однажды еще Гарий Немченко обратится в своих рассуждениях к нравственным категориям, четко расставляя приоритеты и ясно давая понять, что именно делает человека человеком на Кавказе: высокое благородство и терпеливое достоинство, честь и мужество, великодушие, которое выше храбрости, крепость слова, верность – друг другу, брат брату. И вообще: «Настоящий наездник не может быть плохим человеком» [1; 44]. В этой фразе – весь наш земляк Гарий Немченко в его жизненной позиции по отношению к горцам и их хабзэ (закону), за что мы должны быть ему безумно благодарны.
Его книга – своего рода «кредит доверия» нашей молодежи, мораль которой в последние десятилетия необходимо было формировать как раз на основе подобного художественного творчества, но, к сожалению, момент упущен и сегодняшний всадник живет не по хабзэ-принципу, а по страшнейшему принципу «оторви и выбрось», искренне считая его первым признаком лIыгъэ (мужественности). Вот, убеждает нас мудрый автор, «договор о беспрекословном соблюдении горского, кавказского «кодекса чести» в стремительно опускающейся в омут общечеловеческих ценностей столице был и в самом деле надежным щитом от нарастающей вокруг разнузданной пошлости и густопсового хамства…» [1; С. 168].
Не правда ли, убедительно? Тем более для того, кто стремится в столицу, вырываясь из-под надежного прикрытия родного аула и мечтая об олигархических радостях. Однако, напоминает Гарий Немченко, желудок полон – опустела душа, и в доказательство приводит чеченскую пословицу: идя на запах шашлыка, не забреди туда, где клеймят ослов! К тому же мотив горького упрека федеральной политике на Кавказе можно считать характерным для этого произведения. Причем автор нередко винится, считая себя условно причастным к тому, что делает тот или иной федерал: «Что же ты, Москва?! По сути сама на Северном Кавказе всю эту кашу заварила, а теперь нос показать сюда боишься? И так стало горько на душе – ну так горько! И – стыдно» [1; 124].
Видит Гарий Немченко и современную изношенность, обветшание кавказских ценностей, случающуюся на фоне общегосударственной политики, творимой «модно одетыми мальчиками со вставным – вместо здравого ума – интеллектом и съемной совестью». Но слишком могуча и неизбывна вера того, кто сам является представителем горского менталитета в силу хабзэ: «Вся Россия, как от всеобщей порчи, наконец, очнется от внушенного чужими идолами дьявольского наваждения и вернется к традиционным народным идеалам, национальным святыням, древним своим покровителям и защитникам – терпеливцам, праведникам, богатырям и героям» [1; 188]. И, читая этот палящий призыв, не может горец, пусть и молодой, остаться равнодушным и не представить себя в роли подобного нарта, что дает нам надежду на «распространение в массах» этой действительно благой для национальных меньшинств жизненной позиции Гария Немченко, воплощенной в его «Счастливой черкеске». Спасибо ему!

Использованная литература:
1. Немченко Г. Счастливая черкеска. – Владикавказ: Ир, 2008. – 208 с.

Опубл.:
Хуако Ф.Н. «Счастливая черкеска»: межэтнический диалог // Синергетика образования: Научный журнал. – Приложение к журналу. «Филология». – 2009. – № 9. – М.- Р-н/Д.: ООО «Кавказская типография». – 64 с. – С. 9-13.