Подобная тематическая расположенность проводимых сегодня в Адыгее исследований позволяет нам рассмотреть их именно в контексте реальной актуальности, фактической востребованности (ну, и в заявленной выше последовательности). Итак, в первую очередь, – художественные направления, применительно к которым рассмотрим выходящую в эти дни монографию к.филол.н., старшего научного сотрудника АРИГИ Жачемук Заримы Рамазановны «Cатирэмрэ юморымрэ янэшанэхэр адыгэ 1оры1уатэмрэ литературэмрэ зэрахэлъхэр» (= «Сатирические и юмористические свойства, присущие литературе адыгских авторов»)» (Майкоп, 2012, на адыг.яз.). Представленная монография довольно скрупулезно и основательно рассматривает существующие в национальной адыгской литературе линии сатирического и юмористического расположения. Не упускает из внимания автор и теоретическую изученность данной темы: применяемые ею солидные теоретическая и методологическая базы, охватывающие труды кавказоведов, нартоведов, лингвистов, культурологов, литературоведов и группы иных профессионалов обусловила беспристрастный и справедливый доступ к исполнению высказанной цели и содействовала решению назначенных задач.
Воспроизводя и реализуя намеченную в названии и во введении установку, автор довольно доказательно аргументирует злободневность избранной темы и совершенно логично конструирует его композицию: три главы монографии воссоздают три глобальных этапа развития адыгской литературы: дореволюционная (фольклорная и просветительская), советская (новописьменная) и современная адыгская литература. Таким образом, композиция исследования являет собой объект – адыгскую литературу с ее комическим контекстом, – объект, рассмотрение развития которого предполагает реализацию необходимых для решения раскрывающих тему задач.
Содержательным стержнем представленного изложения можно обозначить доминирующую струю, изливающуюся из сосредоточенного в первой же главе понятийного определения сатирического в искусстве и обусловленных, неизменно насыщенных ею жанров. В частности, прослеживая данный приоритет уже в обязательном для адыгской культуры нартском эпосе, автор не обходит вниманием и разнообразные народные сказания, стихосложения и песнопения, также активно изобиловавшие юмористическими приемами. Основываясь в собственном рассмотрении на подобный генезис жанра, З.Р.Жачемук вполне закономерно находит и стадиально просматривает его непосредственно в адыгском словотворчестве позапрошлого (XIX) и прошлого (XX) веков.
Достаточно детальный и аргументированный разбор текущего контекста присутствует в работе на материале, созданном пером адыгских авторов-просветителей дореволюционного периода (в том числе Адиль-Гирей Кешев (Каламбий), Султан Хан-Гирей, Шора Ногмов). Многочисленные произведения данной группы писателей, «несшей культуру в массы», нацелены на оглашение всевозможных нюансов бытовавшей в социуме тех лет (как и во все другие цивилизованные века) людской этики и морали, что весьма убедительно просматривается на приводимом З.Р.Жачемук подробном дословном сказовом и текстовом этно-материале. Природа лирического в юморе и сатире может показаться весьма косвенной, однако трудно отрицать эмоциональную мотивацию и столь же эмоциональное разрешение вызывающих смех образов и сюжетов. Мишенью сатиры всегда были нравственные категории. Произведения народных поэтов (сказки, песни, поэмы, басни) существенно дополняли национальный фонд русскоязычной литературы, создаваемый в дореволюционный период благодаря творчеству А.-Г.Кешева, И.Цея, Султана Довлет Гирея, Ю.Кази-Бека Ахметукова. К примеру, образы доблестных воинов Кизильбича, героя-рыцаря Казбулака, мстителя-одиночки Хаджи-Абрека в «Черкесских рассказах» Ю.Кази-Бека утверждали общенациональную этику, понятие о долге, чести, добре и зле, храбрости и мужестве, дружбе и верности.
Как известно, У.Берсей в своих баснях высмеивает зазнайство («Два петуха»), пустословие («Юноша»), глупость («Женщина и Курица»), жадность («Купец и Лекарь») и т.д. Вместе с тем он восхваляет ум, находчивость, остроумие и сообразительность («Человек и Смерть», «Арап» и др.). Для того, чтобы с особенной резкостью подчеркнуть неприемлемость рассматриваемых моральных и реальных явлений, сатира должна отображать протест и негодование такой силы, которая позволила бы пересоздать эти явления, нарушить пропорции, осмеять их, нарисовать их в гротескной, искаженной, нелепой, уродливой форме. В достаточной степени тщательно автор работы рассматривает посвященные названным сторонам человеческого бытия басни «Лиса и Волк», «Человек и смерть» и др. Происходит здесь текущий и логически выдержанный анализ басен У.Берсея, включающий параллельное сопоставление с классическим творчеством того же периода (XIX в.) – баснями русского поэта И.Крылова. Подобное сравнительное изложение позволяет автору монографии весьма аргументировано и обоснованно сделать текущие выводы о прогрессивности и актуальности развивавшегося тогда в национальной литературе сатирически-обоснованного басенного творчества.
Разбирая и ниже обостряя это положение, З.Р.Жачемук выковывает мысль, озаряет ее всевозможные стороны, сопровождает соответствующими выдержками и подходит к совершенно аргументированной констатации. Провозглашает она непосредственно прогресс также и на творчестве других, более поздних адыгских авторов – послереволюционных (Ибрагима Цея, Юсуфа Тлюстена), середины века (Мурата Паранука, Киримизе Жанэ), «исповедальных» 60 – 80-х гг. (Хазрета Ашинова и Сафера Панеша) и даже современных (Ереджиба Мамия и Нальбия Куека). Гуманизм, высокие гражданские чувства, совершенство художественной формы поэтов и прозаиков позволили им занять достойное место в ряду создателей адыгской сатирической литературы и стать примером для последующих авторов, пишущих в юмористическом ключе. Однако при скрупулезном анализе детских произведений М.Паранука обращает на себя внимание и наличие в его поэзии не только традиционных, но и новаторских, этно-окрашенных черт.
Относя данную группу адыгских писателей к сатирически вооруженным авторам, З.Р.Жачемук вполне обоснованно просматривает тенденцию: как в дореволюционные, так в революционные и в послереволюционные годы, что случалось уже в рамках непременного идеологического соцреализма, остаются в силе те же, характерные еще для фольклора и нартского эпоса традиционные персонажи и неизменно насмехающаяся язвительность. Эта специфика адыгейского писателя, на наш взгляд, выражается в умении авторов творчески перерабатывать известные сюжеты, дополняя их новыми красками, деталями, тщательным отбором художественных средств при создании образов, особым синтезом национального фольклора и традиций современной поэту литературы и, безусловно, ориентированностью на возраст читателя, с учетом его психологических и интеллектуальных возможностей и потребностей.
Относя данную группу адыгских писателей к сатирически вооруженным авторам, З.Р.Жачемук вполне обоснованно просматривает тенденцию: как в дореволюционные, так в революционные и в послереволюционные годы, что случалось уже в рамках непременного идеологического соцреализма, остаются в силе те же, характерные еще для фольклора и нартского эпоса традиционные персонажи и неизменно насмехающаяся язвительность. Эта специфика адыгейского писателя, на наш взгляд, выражается в умении авторов творчески перерабатывать известные сюжеты, дополняя их новыми красками, деталями, тщательным отбором художественных средств при создании образов, особым синтезом национального фольклора и традиций современной поэту литературы и, безусловно, ориентированностью на возраст читателя, с учетом его психологических и интеллектуальных возможностей и потребностей.
Впоследствии, озаряя ратифицируемое в монографии созревание сатирического жанра З.Р.Жачемук переключается на такое же доскональное анализирование данного типа в художественном творчестве более позднего писателя – автора середины прошлого века Хазрета Ашинова. На фоне имеющегося в его средней и малой прозе мягкого лиризма, благодаря умелому и тонкому использованию такого приема, как деталь, становится более глубоким психологический анализ сатирического персонажа. Гиперболизация зачастую не нарушает правдивости рисуемого автором характера и способствует достижению экспрессивного и одновременно комического эффекта. В работе присутствует содержательный анализ непосредственной источниковой субстанции с прямым рассмотрением пласта художественных произведений и с подведением основательных логически обоснованных итогов. Сюжетное же построение комического повествования может обнаружить мастерское владение автором произведения приемом интриги, его способность передать внутреннее состояние героев. Таким образом, несомненна возможность присутствия поэтичности и в этой, якобы сугубо прозаической сфере, – сфере сатиры и юмора.
В целом, по постановке проблемы, теоретическому уровню монография Заримы Рамазановны Жачемук «Cатирэмрэ юморымрэ янэшанэхэр адыгэ 1оры1уатэмрэ литературэмрэ зэрахэлъхэр» (= «Сатирические и юмористические свойства, присущие литературе адыгских авторов»)» отвечает запросам, исполнение которых необходимо для литературоведческих исследований, нацеленных на выявление существующих в современной национальной прозе художественных тенденций.
Касательно выделяемого нами исследовательского объекта – художественных тенденций – можно упомянуть еще некоторые из сегодняшних научных работ, возможно, не столь масштабных, как монография, но оттого не менее значимых, несущих в себе серьезный потенциал для дальнейшего углубления. К примеру, статья к.социол.н., старшего научного сотрудника АРИГИ Гучетль Зухры Хачмафовны «Мифологические мотивы в романе Ю.Чуяко «Сказание о Железном Волке» – статья, которая весьма обстоятельно и серьезно рассматривает существующие в национальной литературе мифоэпические традиции. Исходным пунктом в приводимой автором аргументации избран аксиоматичный тезис о первичности фольклора, априори содержащего столь востребованные в литературе художественные идеи и изобразительные средства. Действительно, все повествование наполнено лучезарным светом народных преданий, притч, легенд, обычаев и сказаний. Фактически, повесть Ю.Г.Чуяко (современного адыгского писателя), как и весь роман, целиком состоит из произведений устного народного творчества, органично вплетенных в художественное изложение.
Рассматривая далее и углубляя этот тезис З.Х.Гучетль развивает мысль, освещает ее различные грани, иллюстрирует цитатами и приходит к вполне обоснованному выводу об эффективности литературы (в том числе и современной) при обращении к мифу. Таким образом, появление в тексте статьи в качестве объекта рассмотрения романа Ю.Г.Чуяко оказывается оптимально закономерным и логически обоснованным. Столь же обоснованным он остается на протяжении дальнейшего развития текста, – аргументированного и закономерного. Выделяя и формулируя художественные признаки мифопоэтики, З.Х.Гучетль находит, обозначает и прослеживает их реализацию в анализируемом произведении, иллюстрируя цитатой. Подобного рода рассмотрение позволяет автору прийти в итоге к выводу о способности мифологического подтекста в романе Ю.Г.Чуяко в дальнейшем углубить содержание.
Рассматривая далее и углубляя этот тезис З.Х.Гучетль развивает мысль, освещает ее различные грани, иллюстрирует цитатами и приходит к вполне обоснованному выводу об эффективности литературы (в том числе и современной) при обращении к мифу. Таким образом, появление в тексте статьи в качестве объекта рассмотрения романа Ю.Г.Чуяко оказывается оптимально закономерным и логически обоснованным. Столь же обоснованным он остается на протяжении дальнейшего развития текста, – аргументированного и закономерного. Выделяя и формулируя художественные признаки мифопоэтики, З.Х.Гучетль находит, обозначает и прослеживает их реализацию в анализируемом произведении, иллюстрируя цитатой. Подобного рода рассмотрение позволяет автору прийти в итоге к выводу о способности мифологического подтекста в романе Ю.Г.Чуяко в дальнейшем углубить содержание.
Следующая, выделяемая нами в качестве объекта современного научного исследования форма словотворчества, – это переводческая деятельность мэтров национальной литературы. Проводимое к.филол.н., ведущим научным сотрудником АРИГИ Дарико Саферовной Схаляхо исследование (статья «Зэдзэк1ыным гъэхъэгъэш1ухэр щиш1ыгъ» = «Добившийся многого в переводе») посвящено активному переводческому творчеству адыгского национального поэта прошлого века Хамида Беретаря. Смысловым зачином данного изложения автор удачно избирает адыгскую пословицу, утверждающую бессмертность однажды произнесенного слова. Эта народная мысль последовательно провожает авторский текст к абзацам о творческой деятельности известного в Адыгее поэта. Фразу о собственном предназначении, включающую оборот «сеять зерна слов», Х.Я.Беретарь продолжал успешно воплощать на протяжении всей жизни. То есть сеять все те «зерна слов», взрастить которые мечтает Хамид Беретарь, удается делать ему посредством лирики, публицистики либо сооружая это в роли преподавателя, стоя за вузовской кафедрой.
Однако имеет место такой нюанс. Разнообразие и многоплановость творческой деятельности талантливого адыгского поэта Хамида Беретаря, хорошо известного своими стихами, в ее лишь переводческом аспекте и применительно лишь к одному художественному произведению в первый момент вызывают ряд вопросов. Однако автор статьи уже вскоре сама опровергает такие упреки, кода становится ясно, что эта сторона деятельности Х.Я.Беретаря рассматривается в статье подробнейшим и тщательнейшим образом. Действительно, – понимает читатель, – невозможно в одной статье осветить активное словотворчество целой жизни. Формулируя в одном из начальных абзацев основной вопрос изложения («Нужно ли переводить на адыгский язык написанную в XII в. поэму Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре»?»), автор статьи отвечает на него здесь же утвердительно, доказывая свое утверждение всем дальнейшим текстом. Причем с избранием формой изложения продуктивной вопросно-ответной формы, Д.С.Схаляхо удается осветить многие возможные в таком рассмотрении детали, вероятность интереса к которым она предугадывает и удачно удовлетворяет в своем тексте. Развивая и продолжая в последующих абзацах данную установку Д.С.Схаляхо «раскручивает» утверждение, углубляет его разнообразные стороны, уходя все больше вглубь вопроса. Все свои размышления она аргументирует фрагментами авторского текста и приводит себе в подтверждение цитаты таких известных национальных ученых, как М.Ш.Кунижев, А.А.Схаляхо, Т.Н.Чамоков и такого авторитетного адыгского писателя как Ю.Г.Чуяко, чем в очередной раз демонстрирует справедливость выдвигаемых положений. Обозначая и выражая многочисленные художественные качества классического древнего текста, Д.С.Схаляхо эффективно отслеживает и просматривает их прогрессивное для адыгских литератур присутствие в переводческом тексте Х.Я.Беретаря, обосновывает и поэтапно раскрывает их реализацию в анализируемом произведении. Таким образом, поисковая проблема, избранная для изучения автором, раскрыта довольно подробно, беспристрастно, с использованием живого источникового материала.
И, наконец, применительно к третьему, выделяемому нами признаку современной национальной научной мысли, остановимся на исследовании, проводимом не одним из остепененных сотрудников уважаемого Института гуманитарных исследований, а студентом (Хамбатиева З., ФГБОУ ВПО «МГТУ», ф-т НСТ), не менее старших заинтересованным в поиске и нахождении истины в силу своей озабоченности происходящим: «Коммуникационная составляющая современных СМИ (на примере изучения духовной культуры в северокавказских СМИ)». В день, предшествующий дню опроса (опрос среди судящих о региональных СМИ жителей был проведен в таких городах Северного Кавказа, как Ставрополь, Черкесск, Ростов, Майкоп и Грозный (по 15 – 20 чел. на населенный пункт)): передачи региональных и местных каналов смотрели примерно 11% от «потенциальной аудитории» (или 9% – по всей совокупности опрошенных) («потенциальная аудитория» в данном случае – это вся совокупность опрошенных за исключением тех, у кого нет телевизора (3%), и тех, кто не может принимать ни одного регионального или местного канала (14%)). При ответе на открытый вопрос о положительных особенностях региональных и местных телеканалов 18% респондентов сочли необходимым отметить именно информационный аспект их работы. С другой стороны, региональные и местные телеканалы не обеспечивают в достаточной мере всех зрительских потребностей. Только треть опрошенных считает, что имеющиеся в ее распоряжении местные телеканалы показывают «достаточно» интересных фильмов и передач. В целом, можно говорить, что проблемы, освещаемые местными северокавказскими СМИ в реальности, не соответствуют кругу интересов потребителей. Причем на основе произведенного тематического анализа можно говорить и о том, что голодный и неустроенный потребитель не всегда в своих предпочтениях вспоминает о духовных ценностях, отображаемых чаще в художественной публицистике.
Далеко не все сегодня представители взрослеющих поколений предпочитают в своем духовном самообразовании поглощать имеющиеся в адыгской художественной литературе исторические произведения – многотомники признанных у нас мэтров отечественного исторического слова. Хотя произведения эти через сложную систему интенсивно развитых сюжетов, сложную палитру созданных образов оказывают непосредственное влияние на формирование социально-политического и нравственно-духовного статуса своего народа не только на Кавказе, но и за его пределами. Обусловлено это наличием национального материала, на котором созидаются данные произведения – обращением к жизни и к истории адыгского (черкесского) народа. Они, способные обстоятельно просветить и нужным образом настроить молодого этнического представителя на восторг и почитание своих корней, к сожалению, сегодня безбожно выходят из круга действующих субъектов в силу современного аннулирования имевшегося ранее в обществе культа книги. Обожествлявшаяся в советском обществе книга с неимоверным грохотом упала с той высокой вершины, при этом более «трудолюбивая» деятельность мыслительная покорно уступила на той интеллектуальной пике место более «ленивой» созерцательной деятельности.
Тем самым художественный продукт, производимый на моментальной творческой ниве действующими авторами, можно считать неким активным, «легким на подъем» и двигающимся в зависимости от условий, мобильным сигналом, – пусть не всегда таким глубоким и вдохновенным, как романный печатный продукт, но зато своевременным и злободневным. Ведь именно сегодня ничто не звучит так остро, как вопросы, составляющие информационное поле адыгов, вопросы их истории, этнологии, географии и, вообще, – все. Ведь традиционно далекая история вообще не документирована. Поэтому наше постижение ее постоянно считается неточным, то есть приблизительным, как в исторической науке, так и в художественном творчестве. Однако последнее располагает, в противовес науке, явным стержневым свойством: оно постигает и очерчивает историю в живых фигурах, зрелищах, событиях, фактах и даже песнях. Это формирует устойчивое ощущение достоверности случающегося в ходе развития сюжета. И потому все это, донесенное до публики в медиа-формате, не перекроет все уже сказанное национальной книгой, а лишь расширит круг лиц, заинтересованных в данной информации. И, что самое главное, откроет новые грани уже известных зрителю фактов, сопроводив их, помимо художественных, не менее яркими зрительными образами.
Таким образом, как видно по вышеизложенному, исследовательская мысль в национальном адыгском пространстве имеет место быть и проявляет достаточно значительную активность, позволяя нам констатировать не только ее свершившиеся успехи, но и реально возможно плодотворные перспективы (что мы и признаем).
Опубл.: Хуако Ф.Н. МЕЖДУНАРОДНЫЕ НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ В СОВРЕМЕННОМ АДЫГСКОМ СООБЩЕСТВЕ (=Дунае шIэныгъэхэм ялъэныкъокIэ ушэтыныр: джырэ адыгэ зэхэтыкIэр) // Научные исследования = Гылыми зерттеулер: Международный сборник статей / Координаторы: Харин Н.В. (МГОУ), Ударцев С.В. (КазГЮУ). – М.-Астана-Кропоткин, 2013. – 556 с. – С. 492-501