In the article, the author, starting from a conceptual consideration of such a literary phenomenon as an artistic technique for the presentation of emotions, offers guidelines for its use in PR statements. Taking into account the diversity of this means in literary texts, the author reviews them using examples of the works of one of the modern Circassian authors A. Makoev and, having proved the diversity, proceeds to highlight the existing classifications of the phenomenon. Typologies of emotive linguistic means are presented as the most accepted in terms of the form of manifestation and the tone of the message. The first of them is considered in detail, on the species groups of which the analysis is being carried out, for the illustration of which the writer's examples are given. The second, as more rare in terms of PR-application, is considered in less detail. The conclusion in the work is the thesis about active PR-prospects that make up the first classification (name, description, emotive vocabulary).
Emotive representation, literary text, PR-presentation, language means, classification
В статье автор, отталкиваясь от понятийного рассмотрения такого литературного явления, как художественный прием презентации эмоций, предлагает ориентиры его использования в PR- изложениях. Учитывая разнообразие этого средства в литературных текстах, автор делает их обзор на примерах произведений одного из современных черкесских авторов А. Макоева и, доказав разнообразие, переходит к освещению имеющихся классификаций явления. Как наиболее принятые представлены типологии эмотивных языковых средств по форме проявления и по тону посыла. Подробно рассмотрена первая из них, на видовых группах которой ведется анализ, для иллюстрации коего приводятся писательские примеры. Вторая, как более редкая в ракурсе PR-применения, рассмотрена менее подробно. Выводом в работе выступает тезис об активных PR- перспективах, составляющих первую классификацию (называние, описание, эмотивная лексика).Эмотивная репрезентация, художественный текст, PR-изложение, языковые средства, классификация
Относительно
специфики трансляции трудных, всевозможных, порой двойственных и не всегда явных персонажных
эмоций традиционная отечественная художественная классика применяет достаточно
вариативные методы и приемы. Шкала варьируется от элементарного называния того
или иного ощущения до обстоятельного, обширного описания его ситуативных
последствий. Тем самым подобная, нажитая литературой, вариативность во всем ее
богатстве опыта способна оказать содействие сегодняшней PR-
сфере, ничуть не менее активно словесно продуцирующей и потому нуждающейся в
разнообразии речевых приемов, несущих эмоцию. Следовательно, допустимо
попытаться провести параллели между уточнением багажа эмотивной репрезентации
как в художественном, так и в рекламном тексте. Что и является целевой
установкой данной научной работы, текстовым материалом в которой будут
использоваться произвольно избранные художественные произведения некоторых
современных черкесских прозаиков. В ходе эмотивного изложения качестве лексического инструментария нередко
применяются иносказания, дубли, аналогии, сравнения, эпитеты,
прилагательные как сравнительного, так и превосходного уровня. Так, к примеру, применительно к эмотивным
лексическим средствам более частыми в сегодняшней повести черкесского автора А.
Макоева «Возвращенное небо» можно считать несущие эмоцию прилагательные. Вот, в
частности, в приводимом фрагменте текста из двух предложений (35 слов) процент
эмотивных прилагательных составляет примерно третью часть (10 слов): «Улицы
были пустынны, лишь кое-где на лавочках встречались одинокие сельчане: кто
присматривал за гусятами или индюшатами, кто нянчил беспокойного внука, кто
вязал, а кто просто сидел, провожая редких прохожих бессмысленным взглядом,
тяжело и лениво приветствуя вставанием. Дома, деревья и люди медленно увязали в
удушливо-сонном оцепенении» [2, с. 31]. Каждое из соответствующих
прилагательных несет определенную эмоцию, в данном случае негативную и
откровенно мрачно настраивающую.
Прослеживаются
в приведенном фрагменте, как и вообще часто в эмотивной лексике, другое
выразительное средство, – иносказание, обозначение возможностей применения
которого также ситуативно. В частности, применяемое в художественном тексте А.
Макоева ощущение страдающей героини, иносказательно подтверждающее этическую
строгость местного жителя, считающего диким вид неприглядный: «Утешает
возникший вдруг интерес к новому ее состоянию, которое допускает столь дикое
проявление своего протеста, как пройтись по селу в неприглядном виде» [2, с.
31]. Либо насмехающийся над пьющими рассказчик в «Истории Зула» у того же А.
Макоева в рукописи 2015 года: «И давайте уже допьем, не оставлять же. Как
хорошо мы теперь выспимся, без тревожных мыслей, без мучительных
сновидений...ха-ха, без угрызений совести», отдающий дань совести и прислушивающийся
к ее мнению. Аналогично интенсивен сопровождающий эмоцию данный художественный
прием у любого автора, чуть менее активным (более приближенным к реальности),
но нужным можно его оставить и в рекламном тексте. Поскольку как в глобальном,
так и в отечественном обществе существует целая, известная любому члену
социума, шеренга образов и подобий, знакомых с младенчества и употребляемых на
любом социальном уровне. Именно такие иносказательные обороты вполне могут быть
применены в любом PR-тексте, украшая официальную информацию, успешно увеселяя
получателя и улучшая тем самым коммуникацию.
Либо частые и
литературе, и в рекламе сравнения, аналогии. Индивид, являясь физиологическим
механизмом, отличается персональными физическими качествами, но и психологическими
установками, духовными связями, эмоциональными реакциями. И потому сравнения
нередки рядом с психическими рассуждениями. Так, к примеру, сравнение у А.
Макоева в монологе принимающего гостя хозяина: «Ну разве не вкусно? То-то, я
знаю толк в еде. А с мясом я еще вкуснее делаю». Подобная лаконичная авто-
портретика героя способна стать заметной в его внешнем этническом восприятии,
упрочившись в средствах выразительности других авторов. Ощущения индивида в
кавказских литературах способны соотноситься со многими природными компонентами
(в т.ч. с растениями, животными и др.).
Но имеет
место здесь быть и ситуативность описываемой среды, дарующей герою ощущения.
Вот, к примеру, у того же А. Макоева сопровождающие Зула ощущения ярко
описываются в сопоставлении условий пребывания – в больнице во время и вне
дежурства интересующей его женщины: «А между тем для Зула эта ночь оказалась
самой беспокойной за все время пребывания в больнице, даже за всю его жизнь.
Вне смены Мадины он по обыкновению рано ложился спать, и в этот вечер уснул
скоро, без переживаний и тревожных мыслей» («История Зула», рукопись, 2015).
И далее в
этом случае автор очень убедительно и наглядно погружает читателя в праздничные
ощущения героя, позволяя ему сравнивать изображения своей внешности, меняющиеся
по мере изменения условий пребывания. Сравнения в таком случае применительно к PR-тексту
еще более часты, чем иносказания, поскольку им не требуется большой процент
фантазийности, характеризуются большей определенностью и конкретикой. Именно
потому сравнения могут применяться в рекламных реалиях более уверенно и
беспроигрышно, что и на современном презентационном рынке.
В современных
исследованиях художественного инструментария эмотивной лексики имеются
разнообразные типологии. Как наиболее принятые выделяем две классификации: 1)
по форме проявления (Н.Ф. Ежовой); 2) по тону посыла. Уточним далее основные
концепты названных классификаций и очертим
в их рамках наши тезисы.
I. По
форме проявления
Н.Ф. Ежова
полагает: допустимо обозначить три центральных механизма языкового
представления эмоций, посредством: 1) слов, называющих всевозможные
индивидуальные ощущения; 2) слов, изображающих персональное переживание; 3)
эмотивных средств. [1, с. 17]
1.
Называние.
Данный,
назывной прием языкового представления эмоции в тексте, состоящий в поиске и
проверке автором номинанта, обязательно
присущего любой эмоции. Имеющаяся в этом случае в том или ином языке
лексическая база, соотносимая автором ситуативно, достаточно вольно и свободно
применяется им в художественном произведении. Однако если вести речь о
возможности применения данной номинативной базы в PR- текстах, будут
присутствовать уже более ощутимые стилевые ограничения. Такой называющий эмоцию
рацион возможен, поскольку PR-продукт – это отнюдь не строгий
официально-деловой трактат, но он все-таки чуть строже, чем художественный
слог. И потому более допустимы здесь будут нейтральные номинанты. К примеру,
такой эмоциональный фрагмент описания природы из «Возвращенного неба» А.
Макоева: «После дождя, бывшего здесь дня три назад, глина на солнце высохла,
окаменела, и дорога сделалась сухой, жесткой и кочковатой. Горячий воздух был
напитан ароматами цветущей листвы и набирающихся соками плодов, скошенной утром
травы, закинутой на крыши сараев для сушки» [2, с. 31]. В нем фактически каждый
член предложения несет ясную эмоцию и заражает ею получателя.
Попытаемся
несколько приблизить авторский текст к PR- обстановке, больше предпочитающей
нейтралитет. Так, если применить это авторское назывное изложение к рекламе
конкретной местности, преобразуем его так: «Обычно, в ожидании происходящих
здесь каждые три дня дождей, почва успевает высохнуть, затвердеть и сделаться
безопасно твердой. Воздух тогда лишь доставит удовольствие: он насыщен
древесными и плодовыми запахами, а также свежестью скашиваемой каждый день
травы, размещенной на крышах сараев». Данный фрагмент немного приблизился к
рядовому клиенту и уже, очевидно, не испугает его яркой художественной эмоцией в официальном проспекте.
Действительно,
литературное изложение преимущественно приближено к человеку, способно
доставить получателю удовольствие и даже переубедить его в некоторых
принципиально-нравственных убеждениях. Подобный целевой ракурс дает возможность
запланировано рассчитать, какого рода содержательный компонент способна
обеспечить несущая эмоцию языковая деталь в ходе коммуникационного действия (в
случае той или иной PR-презентации). Общепринятое имя любому
словотворцу, как жизненному ученику, обязательно несущее эмоцию, являет собой
достаточно приподнятый (даже пафосный) позитив. Соответствие подобной
профессиональной заданности выступит в некоторой степени целевой установкой на
творческую деятельность многих поколений мировых классических авторов (и отечественных,
и зарубежных), старавшихся и умевших творить свое целое в соответствии данному
принципу – на радость получателю.
2.
Описание.
Другой прием
эмотивной репрезентации, входящий в анализируемую нами классификацию по форме
проявления Н.Ф. Ежовой, состоит в словесном описании ощущений, способных
охватить индивида в той или иной ситуации. Действительно, когда отсутствует
возможность прямого обозначения эмоции, описанная в предыдущей видовой группе,
необходимо и возможно попытаться обнаружить обозначение того или иного ее
качества. Фактически в ходе подобного, описательного очерчивания эмоции
появляется потребность пояснить ее и создать ее образ. Так, к примеру, героиня
«Возвращенного неба» у А. Макоева не ограничивается одним называнием
охватившего ее состояния – «равнодушие ко всему». Автор детализировано
описывает все испытываемое ею и именно психологизированным описанием помогает
читателю глубоко проникнуться ее
ощущениями: «То ли и в самом деле внезапная боль сделала ее бесчувственной ко
всему, то ли физическая слабость способствовала временному душевному онемению,
но в ней сейчас не было ни агонии сменяющих друг друга неприятных образов, ни
бесконечного повторения ранящих душу фраз. Да, ей безразличны сейчас все люди:
знакомые, родственники, сельчане со своими житейскими проблемами, их мнения и
разговоры о ней и даже весь мир» [2, с. 31]. Тем самым подобное описание
эмоции, способное также сопровождаться описанием не только ощущений, но и
мимики, взглядов, жестов делает более откровенным испытываемое персонажем, и
читатель здесь уже понимает, что значит такое равнодушие для героини А.
Макоева. Также такое описательное средство может вполне удачно быть применено в
рекламном проспекте, потенциально рисующем тот или иной эффект, гарантируемый
производимым продуктом, когда всегда может быть предположено его удачное
восприятие получателем.
3.
Эмотивная лексика
Третий из
предложенных Н.Ф. Ежовой приемов репрезентации эмоций обеспечивается
использованием определенной эмотивной лексики. Как поясняет в этом случае
автор классификации, «При использовании единиц, входящих в данный пласт лексических
средств языка, в художественном тексте раскрыть характер эмоции или чувства
помогают контекст, речевая ситуация» [1, с. 111]. И подобная сфера применения
также вполне допустима на рекламном поле словесного изложения, насыщенном
частыми, приближенными к реальности, ситуациями.
Обратимся
далее ко второй, избранной нами классификации эмотивных приемов, выделяющей в
роли качественного признака различия обусловливающих эмоцию настроений.
II. По тону посыла
1)
эмоции, связанные с «негативными посылами (предметами,
лицами)» – страдание, грусть и проч.
В подобных
фабульных случаях персонаж старается сфабриковать личный виртуальный замок,
учитывая собственные позывы и принципы, доставившие ей жизненный дискомфорт
либо страдания. Так, к примеру, страдающий у А. Макоева Зул, находящийся под
впечатлением об одном из героев: «И как может он жить в бесконечных тревогах
без теплой человеческой радости, без света искренних улыбок, без любви, видя во
всех людях лишь убогие существа не достойных даже сочувствия» («История Зула»,
рукопись, 2015).
2)
эмоции, связанные с «позитивными посылами (предметами, лицами)», в том числе удовлетворение, счастье, волнение, удовольствие, радость,
наслаждение. Вот, в частности, успешный опыт общения Зула с президентом,
обещающий много позитива: «Это было только лишь общим впечатлением от минутного
нахождения в этом человеке, и детальное рассмотрение его внутреннего мира
сулило много интересного» («История Зула»,
рукопись, 2015).
В данном
типологическом случае можно говорить о гораздо меньшей возможности применения
разделяемых данной градацией языковых средств в PR- продуцировании. Это
обусловлено тем, что, в отличие от художественного, рекламный текст преимущественно
обязан выступать в позитивном настрое и фактически исключает негативные
настроения, одинаково равно составляющих данный видовой макет в художественном
тексте. И потому, выводимым заключением нашего исследования мы предлагаем
утверждение о возможности активного использования в PR-текстах приемов
эмотивной репрезентации, предлагавшихся Н.Ф. Ежовой и анализировавшихся нами в
классификации по форме проявления – называние, описание, эмотивная лексика.
Литература
1. Ежова Н.В.
Способы языковой репрезентации // Вестник ВГУ. Серия Гуманитарные науки. –
2003. – № 2. – С. 14-21
2. Макоев А. Возвращенное небо // Литературная Адыгея. – 2013. – № 3. – С. 3-33
Опубл.: Хуако Ф.Н. Художественные приемы эмотивной репрезентации (на примерах из А. Макоева) и ее PR- потенциал // Мат-лы IV Международной научно-практической конференции «Реклама, маркетинг, PR: теоретические и прикладные аспекты интегрированных коммуникаций». – Краснодар: изд-во КубГУ, 2021. – 398 с. – С. 281-288