В отличие от эпоса и драмы, в которых выступают определенные и законченные характеры, проявляющие себя в действии и взаимодействии и показанные в процессе своего развития в богатых и разносторонних жизненных обстоятельствах, лирика сосредоточена прежде всего на изображении внутреннего мира человека. Отсюда ее основные особенности: она рисует не законченные характеры, а отдельные состояния характера, не действия, не поведение человека, а его переживания и не процесс развития, а отдельный момент жизни, относительно законченный. Отсюда вытекает краткость – незначительный объем лирического произведения, одноголосность, то есть единство речевого строя (в отличие от эпоса и драмы, в которых многообразие характеров определяет многоголосность, передающую речевое своеобразие ряда характеров), эмоциональность, концентрированность речевых средств, передающих напряженность переживания.
Рассматривая лиризм как совокупность определенных жанровых, стилевых и композиционных
качеств, обычно и прежде всего ведут речь об эмоциональности языка, взволнованности интонаций, музыкальности, наличии определенного и разнообразного настроения и т.д. Однако, как отмечает Арк.Эльяшевич: «Говорить о лирической и эпической прозе – значит говорить об определенном типе исследования жизни». В конце 50-х – начале 60-х гг. в отечественной литературе материала для какого бы то ни было исследования жизни оказалось более, чем достаточно. В тот исторический период в литературу хлынул на редкость богатый, уникальный по своей исторической значимости жизненный материал. Широкое проникновение личности и ее психологии в прозу конца 50-х – начала 60-х гг. существенно отразилось на ее жанрово-стилевых чертах. Не случайно в эти годы было изобретено множество новых жанровых определений. Но в этом разнообразном комплексе существовавших жанрово-стилевых образований выделялась форма, своеобразие которой было столь же ощутимым, сколь и трудноопределимым. В русле этой формы и были написаны «Дневные звезды» О.Берггольц, «Капля росы» Вл.Солоухина, «Маленькая железная дверь в стене» и «Трава забвенья» В.Катаева и др. Именно с этими произведениями и было связано появление в литературе термина «лирическая проза». Несмотря на то, что лирическая проза вызвала активную реакцию критики и стала предметом оживленных дискуссий, ее жанровое своеобразие во многом осталось нераскрытым, а сам термин «лирическая проза» – одним из самых проблематичных в литературоведении.
качеств, обычно и прежде всего ведут речь об эмоциональности языка, взволнованности интонаций, музыкальности, наличии определенного и разнообразного настроения и т.д. Однако, как отмечает Арк.Эльяшевич: «Говорить о лирической и эпической прозе – значит говорить об определенном типе исследования жизни». В конце 50-х – начале 60-х гг. в отечественной литературе материала для какого бы то ни было исследования жизни оказалось более, чем достаточно. В тот исторический период в литературу хлынул на редкость богатый, уникальный по своей исторической значимости жизненный материал. Широкое проникновение личности и ее психологии в прозу конца 50-х – начала 60-х гг. существенно отразилось на ее жанрово-стилевых чертах. Не случайно в эти годы было изобретено множество новых жанровых определений. Но в этом разнообразном комплексе существовавших жанрово-стилевых образований выделялась форма, своеобразие которой было столь же ощутимым, сколь и трудноопределимым. В русле этой формы и были написаны «Дневные звезды» О.Берггольц, «Капля росы» Вл.Солоухина, «Маленькая железная дверь в стене» и «Трава забвенья» В.Катаева и др. Именно с этими произведениями и было связано появление в литературе термина «лирическая проза». Несмотря на то, что лирическая проза вызвала активную реакцию критики и стала предметом оживленных дискуссий, ее жанровое своеобразие во многом осталось нераскрытым, а сам термин «лирическая проза» – одним из самых проблематичных в литературоведении.
В рамках лирического типа исследования и осмысления жизни личность рассказчика (лирического героя) становится сама объектом изображения и, благодаря этому, выдвигается на первый план. А уж затем, именно в ее контексте и сквозь ее призму персонифицировано очерчивается непосредственно окружающая личность героя действительность. Реализации той же цели способствует и специфика среднего эпического жанра – повести. Плодотворность синтеза повествовательно-изобразительных возможностей повести с эмоциональной непосредственностью поэзии особенно очевидна, когда перед писателем стоит задача передать свое ощущение времени, нераздельность «биографии души» и эпохи. Сама история как бы говорит в лирической повести живым человеческим голосом. Идет проникновенный лирический рассказ о «правде нашего общего бытия», пропущенной через душу и сердце поэта. Один из исследователей, В.Шкловский, сравнивал лирическую прозу с «кристаллом, через который анализируется жизнь». Используя это выражение, заметим, что в лирической повести на сегодняшний день произошла кристаллизация того эстетического качества, которое в последние годы стало характерной приметой литературы – исповедальности и сопровождающей ее психологичности. Причем активно в этот процесс отказа от привычной беллетризации включаются не только прозаики, для которых жанр эссе, воспоминаний, мемуаров привычен и органичен, но и те, кто явно и всегда предпочитал именно фабульное повествование.
Нравственный анализ лирического героя сосредоточен на анализе его нравственных воззрений, на системе его ценностей, на том, как герой этически воспринимает и лирически переживает мир. Глубинные основания психологии личности раскрываются тогда, когда писатели преподносят судьбы своих героев в контексте общенациональной и общечеловеческой судьбы. Это и есть важнейший показатель как художественно-философского уровня самой национальной литературы, так и уровня писательского мышления и обобщения ведущих примет времени.
В процессе выявления доли лиризма в повести перед исследователем встает целый комплекс стилевых принципов, охватывающих как форму, так и содержание произведения. Можно говорить о лирическом характере, о лирической композиции, о лирическом пейзаже, о лирическом языке. Сложившиеся и развивающиеся на общем, обладающем идентичными физическими особенностями и условиями существования, жизненно-природном пространстве Кавказа, зародившиеся в недрах единого фольклорно-эпического пласта, практически одновременно начавшие путь к постижению глубин души человеческой – литературы адыгской, карачаево-балкарской и дагестанской этнических групп составляют оригинальное и своеобычное художественное явление. Лиризм, созидаемый в рамках повести, сам по себе являющийся сложным, многообразным понятием, в подобном преломлении приобретает некоторые общие черты. Северокавказская лирическая повесть, чутко прислушиваясь к идеям времени и к тому, что происходит в «большой» повести, оказалась в гуще жанровых и содержательных исканий общероссийской литературы последних нескольких десятилетий. В повести также рельеф но вырисовывается внутрен ний эстетический критерий измерения сути отношений между человеком и окружающим миром с точки зрения авторских «установок». Здесь имеют место определенные жанровые рамки выявления высших целей человека, самого смыс ла его существования. Писатели раскрывают, как прави ло, конфликты социального и человеческого, показыва ют дисгармонию или степень расхождения общечело веческого и индивидуального в человеке, дающую представление о сути общественных отношений изображаемого времени. Эта дисгармония выражается в характере героя, в процессе воссоздания его жизнен ной судьбы, а нередко – и в прямых авторских высказы ваниях.
Однако, несмотря на это, в конце прошлого века – начале нынешнего в литературах адыгской, карачаево-балкарской и дагестанской этнических групп прослеживается явная тенденция, обусловленная позитивными процессами, происходившими в национальных литературах начиная с 30-х годов. К концу 80-х – началу 2000-х годов налицо несомненное усиление элементов лиризма в прозе – тенденция, которая бесспорно укрепила позиции жанровой разновидности прозы – лирической повести. Пройдя эволюцию от лирико-социальной (конец 30-х – начало 60-х гг.: Б.Гуртуев, Э.Капиев, Х.Теунов, А.Евтых, А.Аджаматов, А.Мудунов, Ад.Шогенцуков, А.Охтов, Ц.Кохова, Х.Ашинов, Б.Тхайцухов, О.Хубиев, О.Этезов) к лирико-психологической (А.Абу-Бакар, Ад.Шогенцуков, А.Узденов, П.Кошубаев, П.Мисаков, Х.Байрамукова, Ф.Алиева, А.Кушхаунов, М.Магомед-Расул, З.Толгуров, А.Теппев, М.Гаджиев, Г.Братов) и лирико-исповедальной (середина 60-х – начало 80-х гг.: А.Евтых, К.Абуков, Х.Ашинов, П.Мисаков, А.Кешоков, С.Панеш, Г.Братов, П.Кошубаев, М.Магомедов, М.Батчаев), национальная повесть достигла в результате вершин лирико-философской прозы (середина 80-х – начало 2000-х гг.: Р.Гамзатов, И.Капаев, Ю.Чуяко, К.Шаззо, Т.Адыгов, А.Кушхаунов, М.Батчаев, М.Магомедов, А.Евтых, Н.Куек), что, несомненно, отнюдь не исключает, а даже предполагает дальнейшие перспективы ее развития.
Опубл.:
Хуако Ф.Н. Внутренний ... // Материалы XI Всероссийской конференции МГТУ. – Майкоп: изд-во МГТУ, 2005. – С. 135-137.
Хуако Ф.Н. Внутренний ... // Материалы XI Всероссийской конференции МГТУ. – Майкоп: изд-во МГТУ, 2005. – С. 135-137.