Хабиб Исмаилович Теучеж родился 20 февраля 1931 года в ауле Ленинохабль Теучежского района Республики Адыгея.
В 1953 году, будучи на военной службе, начал заниматься писательской деятельностью.
Первые публикации Х.Теучежа появились в 1960 году. В последующем в его жизни сформировалась позитивная традиция – посылать стихи, рассказы в различные номера газет и журналов. К примеру, отдельные произведения Х.И.Теучежа публиковались в областной газете «Социалистическэ Адыгей» («Социалистическая Адыгея»), «Адыгэ макъ» («Голос адыга»), в журнале «Зэкъошныгъ» («Дружба»).
Первой серьезной публикацией молодого прозаика в критике признается цикл его рассказов в коллективном сборнике «Псэемыблэжьхэр» («Не щадившие себя», Майкоп, 1966). Затем вышли в свет его повесть «Ардаш», 1968), сборник повестей и рассказов «Заом итыркъохэр» («Шрамы войны», 1970), сборник рассказов «Бзылъфыгъэм ишъэф» («Тайна женщины», 1974), книга повестей и рассказов «НыбжьыкIэ тхыд» («Повесть о молодости»,
1990). Для детей писатель издал поэму-сказку «Тэтэжърэ Гъулацыйрэ» («Дедушка Гулацый», 1993).
1990). Для детей писатель издал поэму-сказку «Тэтэжърэ Гъулацыйрэ» («Дедушка Гулацый», 1993).
В 2001 году, к 70-летию писателя, вышел сборник его повестей и рассказов «СилъфыпIэ игутеу» («Сердце Родины»). Данный сборник включает в свой состав две повести Х.Теучежа, созданные в середине 80-х гг., и десять рассказов, два из которых по времени написания относятся к 1973 году и восемь – к периоду с 1995 по 1998 год.
Х.И.Теучеж – член Союза писателей России с 1997 года.
***
Закончив в 1964 году филологический факультет Адыгейского государственного педагогического института Х.И.Теучеж начал работать учителем адыгейского языка и литературы в Понежукайской средней школе. В дальнейшем его преподавание в школах Теучежского района продолжилось вплоть до 1989 года.
Первое произведение Х.И.Теучежа, относимое к жанру повести, было опубликовано в 1966 году в альманахе «Зэкъошныгъ» («Дружба») под названием «Ардаш». И лишь спустя два года, в 1968 году, эта повесть появилась в Адыгейском книжном издательстве отдельной книгой общим объемом в пятьдесят две страницы.
«Кто с особенной радостью и волнением не вспоминает беззаботное детство! Хабиб Теучеж глазами своего героя показал удивительно богатый и щедрый мир ребячьего сердца, через который прошли радость бытия, радость первых побед детского ума и воли и горечь разочарований». Именно так передает К.Шаззо художественное настроение, с начальной и до завершающей строки пронизывающее эту первую небольшую повесть Х.Теучежа. Причем сначала внутренний мир главного героя – аульского мальчика и затем подростка Ардаша – представляется максимально солнечным и блаженным. Раннее детство героя никак не окрашено оттенком реальности, причем реальности не просто взрослой, а военной c ее тяготами и ужасами, хотя при этом сюжетообразующие события повести весьма близки к документальным фактам жизненной биографии самого писателя.
Х.Теучеж, находясь в процессе написания повести в творческом поиске, установил достаточно высокую для начинающего прозаика художественную планку: достоверно изобразить процесс нелегкого взросления мальчишки. Благодаря успешной реализации данной творческой задачи автору удалось запечатлеть внутренний мир одного из многих современных ему подростков, детально и психологически обоснованно отобразив ту мотивацию, которая сопровождает становление подобного юношеского характера.
Итак, проводив своего отца на фронт, маленькому Хабибу, как и его герою Ардашу, оставалось только гордиться героем, достойно погибшим позже в ходе военных действий. Автор возвращает читателя в эпоху собственного тягостного детства, благодаря чему в воображении читателя возникают безжалостные дни и жестокие сцены Великой Отечественной войны. Раскрывая на страницах повести поэтическую страну аульского детства, автору удается передать своеобычие собственных воспоминаний. Рядом с юным героем автобиографического размышления неизменно ощущается личность самого Х.Теучежа, который откровенно общается с читателем, ведет с ним сердечный разговор. Повествование в данном случае – это искренняя беседа, в которой через детали автобиографических событий просматриваются нотки писательской эмоциональности, и автор не столько реставрирует свою биографию, сколько делится теми многогранными чувствами и думами, которые неминуемо активизируют в душе человека индивидуальные воспоминания. Подобного рода авторское лирическое размышление и обусловливает композиционное задание повести. Здесь память выступает как фактор, лежащий в основе изображения характера, сюжета, как основа формирования повествования, структуры произведения. Причем воспоминания главного героя воспроизводят сам процесс участия памяти в формировании сознания.
После выхода в свет первой повести Х.Теучежа «Ардаш» К.Шаззо отмечал: «У Хабиба Теучежа свой стиль, своя манера повествования. Правда, местами повесть страдает описательностью, в своих размышлениях автор излишне публицистичен. Кроме голого рассуждения, авторского приговора, такие строки не имеют большой цены в художественном произведении». Анализируя далее эту повесть К.Шаззо мотивирует выделенные выше недостатки следующим образом: «Для молодого писателя очень важна организация материала. Трудно выбирать из потока жизни героев именно те моменты, которые их наиболее характеризуют. Хабиб Теучеж располагает хорошим материалом, он знает то, о чем пишет, ясно и полно представляет своих героев. Но у автора не хватает еще мастерства в построении произведения, в последовательности повествования, Поэтому повесть не получила четкой композиционной стройности, местами движение сюжета замедленно». Применительно же к другому произведению Х.Теучежа – рассказу «Дороги пересекаются» (1974) – можно смело сказать, что по сравнению с первой повестью прогресс в данном случае налицо. Доля преобладания чувственного над рациональным в этом произведении практически безусловная. Именно подобный – эмоционально обусловленный – подход и придает повествованию живость, достоверность и непосредственность, а авторскому почерку Х.Теучежа – уже явный профессионализм.
Внешняя красочность, броскость образов сменяется более углубленным психологизмом. Романтические краски уступают место психологическому реализму. В отличие от рассказов-зарисовок, рассказов-портретов основу рассказа Х.Теучежа «Дороги пересекаются» составляет традиционная история любви. Две судьбы двух молодых людей – юноши и девушки – встретившихся однажды, попытавшихся скрестить свои жизненные пути, но, испытав неудачу, разбежавшихся, – все это традиционная сюжетная канва, которая, однако, не столь традиционна для национальных северокавказских литератур, тем более, периода семидесятых годов.
Повествование ведется от третьего лица, словно «со стороны», но непосредственно в самой эмоционально-нейтральной нити изложения немало пестрых нюансов тона лично-лиричного. Выделяемый нами в повествовании доминирующий объективный тон заключается в том, что автор беспристрастно изображает не только сугубо эпические поступки персонажей и происходящие события, но и сугубо субъективные размышления, ощущения, появляющиеся и созревающие в ходе текущих действий и событий в душе, сердце и мыслях обоих героев. Точная формулировка переживания, которое В.В.Маяковский чрезвычайно тонко определил как «чувствуемую мысль», зависит от соответствия степени данной эмоции тем языковым средствам выражения, в которые она облачена автором. Так, используя прием «воспоминание-исповедь» применительно к главному герою, писатель знакомит читателя не только с фактами жизненной биографии, но и с фактами биографии душевной, т.е. по сути, с внутренним миром данного персонажа, с его надеждами и разочарованиями, увлечениями и тревогами.
Либо посредством мысленных рассуждений и монологов каждого из героев автор дает представление о моральных и психологических ценностях каждого из них, о том, «что такое хорошо и что такое плохо» в представлении ведущих персонажей рассказа. В подобных абстрактных рассуждениях героев о жизни и ее сути подчеркивается ассоциативность, сбивчивость, прихотливость внутреннего мира человека, свойственных ему психологических процессов и их предметный, наглядный характер. Подобным образом выстраивается комбинированная структура произведения, зачастую приближающаяся к структуре лирического повествования. По этому поводу отечественный писатель К.Симонов считал, что самым верным путем к созданию психологического стиля является подстановка автора на место героя: «Лучше всего, говорил он, – попытаться представить себя самого в тех жизненных обстоятельствах, о которых идет речь и, исходя из этого, постараться восстановить – звено за звеном – возможную, вероятную цепь мыслей».
В данном случае в этом, как и во многих других произведениях Х.Теучежа, память заявляет о себе как выведенная на первый план формообразующая проблема, ибо создает ту общую «площадку», на которой сходятся не только идейные и характерологические, но и сюжетно-конфликтные линии произведения. И в то же время она присутствует как скрытое обоснование поведения, поступков героя. Центральному персонажу кажется, что главным в его внутренней жизни и поведении являются воспоминания житейского и личного характера, и это самоощущение прямо не «разоблачается» художником. Но подспудно, из объективного развития художественного целого становится очевидным, что все перечисленное является производным от общего мировоззренческого стимула, проникшего в глубины сознания, слившегося с личным и формируемого всем жизненным, неприметно входящим в человека опытом.
Отношения молодых людей, обнажение их мыслей, чувств, эмоций, повествование, порой переходящие в мысленный монолог каждого из двух участников событий, – все это можно считать в некоторой степени новинкой для литературы, ориентирующейся на скромную, молчаливую и строгую адыгскую мораль, не позволяющую ни в коей мере проявлять свои эмоции. К примеру, чего стоит только эпизод с самокопанием главной героини рассказа Назрет, с ее страстным внутренним монологом, с ее искренней паникой, когда она катастрофически пытается принять решение: как ответить на предложение Бачира – идти или не идти с ним утром в ЗАГС? Решение для девушки судьбоносное, и читателю вполне понятна паника героини. Тем более автору удается эмоционально выразительно, детально и весьма правдоподобно передать ее настроение с использованием разнообразных приемов, вопросов, восклицаний, вплоть до пересказа привидевшегося ей сна, добавившего еще больше психологически обусловленной таким образом паники в ее состояние: «Завтра мы идем в ЗАГС, как это странно! Что-то мне не верится. Если мы туда пойдем, то что, все у нас будет нормально? Да, но зачем мы так поступим? Если мы на это не пойдем, что, – каждый из нас пропадет? Он говорит, что любит, я его люблю, чтобы нам соединиться нужно лишь одно – в течение трех лет понять, что лежит между нами. Однако он-то придет завтра! Что мне делать? Сделать так, как он предлагает? Не знаю, не знаю. Трудно понять…». Подобным образом Х.Теучеж уводит читателя в эмоционально-психологические глубины внутреннего мира девушки, словно позволяя «подсмотреть» самые заповедные движения ее души.
Эти, а также многие другие такого рода колебания, размышления и сомнения, выведенные автором, время от времени исходят из уст то одного, то другого героя. Благодаря подобному весьма активному процессу происходит постепенное перемещение читателя из области внешних, сюжетообразующих событий во внутренний мир каждого из молодых героев, т.е. из среды физической в среду психологическую или, говоря языком теории литературы, из сферы эпической в сферу лирическую. Психологический принцип очерчивания образов обнаруживается не только в том, что здесь, в рассказе Х.Теучежа «Дороги пересекаются» во всей сложности представлены душевные переживания героев, но также и в том, что действующие образы не остаются константными в процессе развития сюжета, живописно представлено их мировоззренческое и психологическое взросление, морально-этическое формирование личности.
Применительно же к писательскому творчеству Х.И.Теучежа в целом следует отметить следующее. Напряженный интерес к тому, как отражалась в сознании и психологии человека динамика общественных отношений сказался на постоянном влечении Х.Теучежа-писателя к людям вообще. В дальнейшем на страницах своих рассказов и повестей он создаст целую вереницу образов, богатую и пеструю галерею характеров прошлого и настоящего. И в результате в рамках этих произведений развернется сложная и многоплановая, динамически изменчивая и вместе с тем целостная картина, представляющая современный героям, образам и персонажам исторический период. Так, в пестром и многообразном мире своих рассказов 70-х годов ХХ века Х.Теучеж развернул бесконечный спектр соответствующих эпохе человеческих характеров.
Вообще процесс творческого поиска писателя всегда так или иначе был объединен с человеком. Человеческое бытие, взаимоотношения личности и социума, общественное, морально-этическое и врожденное в человеке, его наследственная суть и своеобразная оригинальность, – все это выказывается универсальным объектом художественного внимания писателя. Как известно, литература выступает многосложной системой, и на ее различных уровнях вскрывается конкретная особенность в эстетическом постижении ее центрального объекта (человек и действительность). По этому поводу известный отечественный критик М.М.Бахтин писал о том, что «человек – организующий формально-содержательный центр художественного видения... Мир художественного видения есть мир организованный, упорядоченный и завершенный... вокруг данного человека как его ценностное окружение... Эта ценностная ориентация и уплотнение мира вокруг человека создает его эстетическую реальность». Как известно, сама по себе мысль о жанрообусловливающей роли «концепции человека» в литературном произведении не нова. Так, в эстетике Гегеля идея личности является, например, краеугольным камнем жанровой концепции романа. Представления о гармоничном человеке составляют саму сущность, костяк идейно-эстетического идеала и такого профессионального писателя, как Х.И.Теучеж, выражаясь в полной мере в его послевоенной прозе.
Таким образом, истинно художественное творчество в центр собственного внимания ставит человеческую личность, угадывая за предполагаемой посредственностью существенность, неповторимость персонажа и его характера. Данные художественные тезисы в свое время формировались, развивались в отечественной литературе, пересекаясь с поэтическими приемами несколько другого плана, в частности, с поэтикой документальной повести и лирикой поэтов-фронтовиков. Вследствие этого в отечественной литературе послевоенного периода прослеживаются звенья романтической поэтики (возвышенная патетика авторской речи, лиризация повествования, романтическая образность, трагические контрасты и т.д.).
Данную мысль возможного взаимопроникновения различных элементов романтической поэтики подтверждает также цикл рассказов Х.Теучежа, содержащий либо портреты-зарисовки персонажей – участников военных событий – либо непосредственно события военного периода. В такого рода портретных рассказах важную конструктивную роль играют контрастно сопоставленные фигуры положительных и отрицательных персонажей, как носителей противоположных мировоззрений – корыстно-собственнического и творчески-народного. Однако антитеза эта отнюдь не абсолютна и не прямолинейна.
В ряде рассказов Х.Теучежа данного военно-обусловленного цикла читатель наталкивается на демонстративное обнажение лица автора. Однако лицо автора здесь – это не то безликое авторское «я», которое по молчаливому соглашению с читателем признается единственно достоверным свидетелем и истолкователем всего происходящего в произведении. Нет, в данном случае – это лицо конкретного писателя, «сочинителя», свободного в выборе собственного материала и самовольно распоряжающегося им. Особенно подчеркнуто произвольная игра авторским голосом дана в рассказах сборника «Тайна женщины» (1974). Мнимо-уважительные апелляции к проницательному читателю, реплики в его адрес и в сторону, размышления о том, как вести повествование дальше, – все это ироническим аккомпанементом сопровождает рассказы, включенные в сборник.
В частности, рассказ «Возница» (1974) представляет собой сплошной монолог героя, являющегося одновременно автором-рассказчиком. Образ ямщика Масхуда выведен благодаря умелому созданию и построению сопутствующих обстоятельств. Причем повествование ведется от первого лица, благодаря чему заботы автора сразу становятся близки читателю. Установка на повествование от первого лица связана с интересом к сказу, широко распространенному в советской прозе довоенной прозе. Но сказовая окраска повествования, вовлечение читателя в мир «чужого» слова нужны Х.Теучежу не для демонстрации сочной языковой характерности как таковой, а для усиления индивидуально-психологической убедительности образа героя-рассказчика, для более интимного и непосредственного погружения в атмосферу внутренней душевной жизни персонажа. Х.Теучежу и прежде была свойственна такая манера повествования, когда автор как бы неотступно следует за своим персонажем, показывая лишь то, что открывается его взору. Причем это никогда не мешало точности изображения, преподносимого с авторской объективностью, детальностью и достоверностью.
Завязка сюжета включает практически безысходную ситуацию, когда автор и его попутчица сидят, уныло слушая бушующую за окном бурю и не имея возможности выбраться из аула, хотя им срочно надо быть в городе. И тут появляется главный герой рассказа – Масхуд, – который, хотя и занят другими проблемами, связанными с уходом за его лошадьми, соглашается помочь молодым людям добраться до автобуса. Одно это располагает к Масхуду читателя, не говоря уже о его сразу бросающейся в глаза деловой принципиальности и озабоченности проблемами любимого дела. Он вступает в спор с бригадиром и все-таки отстаивает свою точку зрения, доказывая важность и необходимость внимания к лошадям, даже на социальном фоне всеобщей автоматизации транспортных средств и повсеместного появления автомобилей. В результате бригадир соглашается с безупречными доводами Масхуда и сам просит его помочь доставить молодых людей к автобусу.
Сборы в дорогу, долгий и трудный путь тщательно выписаны автором, хотя порой имеет место и излишняя детализация. Яростная непогода, снежная буря создают соответствующие трудности в пути, но сам молодой рассказчик не унывает и перебрасывается шутками с симпатичной ему попутчицей – девушкой Нафсет, на которую он давно «имеет виды», ожидая окончания ею института. К его радости, она разделяет с ним условное укрытие – свой плащ, – что дает ему еще большую надежду на взаимность.
Однако при всем этом, на фоне мыслей автора о Нафсет, постоянно присутствует образ Масхуда. Изначально казавшийся легкомысленным возница предстает человеком добрым, душевным, способным позаботиться о молодых попутчиках, поинтересоваться их состоянием и вовремя предложить им свою помощь, хотя, как понимает сам автор-рассказчик, сделать это должен был он сам, более молодой и выносливый.
Окончательное оформление образ Масхуда приобретает в заключительных эпизодах рассказа, когда на первом плане – его разговор c ведущим повествование молодым героем о перспективах Нафсет в личной жизни, и мысли рассказчика о реальных тяготах работы возницы и неприметном внешне мужестве и благородстве старшего друга: «Куда ни посмотри в окно – везде порывы ветра разносили этот ужасный снег. И движущийся по такой непогоде Масхуд постоянно стоял у меня перед глазами. Тот, кто не знает, может сказать, что его работа – одна из легких. Тот, кому он помог, скажет «спасибо» и пойдет домой, а он должен будет еще долго возиться с лошадьми». Искренне беспокоясь о том, добрался ли их возница до дома, не замерз ли, все ли с ним в порядке, молодые попутчики завершают свой путь уже в автобусе.
Другой рассказ сборника «Тайна женщины» – «Няня» (1974) – рассказ-портрет. Светлый образ пожилой женщины, прошедшей всю войну и сохранившей душевную чистоту и щедрость, встает перед читателем в рассказе «Няня». И, хотя перед читателем проходит целый ряд разнообразных зарисовок внешности других героев, пластически четких и предельно насыщенных, автор, вновь ведя повествование от первого лица и вновь выступая в образе молодого студента (как и в рассказе «Возница»), начинает рассказ с размышлений о том, что никогда не сможет забыть этой светлой старушки. И, задавая самому себе обобщающий вопрос: «А отчего же мне так запомнилась эта маленькая бабушка?», он дает себе возможность продолжить повествование, философски обратившись к прошлому. Двое студентов – автор-рассказчик и его сокурсник – ищут себе жилье. Подобным образом они знакомятся с живущей в адыгейской семье Марией Ивановной, спасшей в свое время от смерти на войне хозяина дома. Сейчас она является няней их детям, помощницей по хозяйству и просто родным человеком в доме.
Личность Марии Ивановны многогранна, ее внутренняя жизнь сложна и мобильна, и эта сложность, мобильность распахнуты своеобразным приемом: постепенным представлением ее характера беседующим с нею ребятам и вместе с тем – читателю – все новыми и новыми, порой неожиданными своими гранями. Таковыми выступают и факты ее отважного участия в военных событиях, и героизм, и просто сердечное отношение ко всем живым существам, личная скромность, ненавязчивость, участие к чужим проблемам, и еще многое другое. Рассказ знаменателен как изображение высокой нравственной чистоты, бескорыстной готовности служения человеку. В данном случае колоритная в своей почти первобытной простоте старая женщина удивляет глубиной и искренностью, с которой она сознает необходимость служить людям.
Мария Ивановна связана крепчайшими нитями с вековым духовным укладом своего края, с духом народа. Но это не просто пассивная память – она оборачивается сознательной преданностью лучшим сторонам народной жизни и стремлением к их упрочению. Не умея произносить ни громких слов, ни красивых речей, старая женщина чувствует правоту нового, преломляя ее сквозь призму исконно народных представлений. Это и есть источник той нравственной силы, которая позволяет ей выдержать все жизненные испытания.
Однако в ходе развития повествования растущие в семье ребята становятся свидетелями того, как Мария Ивановна, считая свое многолетнее пребывание в доме тягостью для хозяев, попыталась уйти от них. Это – не физиологический инстинкт жизни, а стремление старой женщины остаться такой, какой она «помнит себя» на всех этапах своей долгой, нелегкой жизни: не знающей страха перед бедами, умеющей найти выход из трудного положения, помочь близким и себе самой. Факт ее ухода спровоцировал стресс для детей, и в результате обнаруживший отсутствие Марии Ивановны хозяин дома, ни минуты не раздумывая, привозит ее обратно.
На протяжении всего повествования писателю удается профессионально схватить и запечатлеть черты живой индивидуальности. Своеобразие психологического склада, идейных воззрений, особенностей, связанных с той или иной социально-бытовой обстановкой, – все это заботливо сохраняется в рассказе Х.Теучежа «Няня».
В другом произведении Х.Теучежа, давшем название сборнику «Тайна женщины» (1974), являющемся также рассказом-портретом, встает образ самоотверженной женщины, не выдержавшей позора – надругательства над собой со стороны немецкого прихвостня и покончившей жизнь самоубийством. Описание событий от третьего лица, цепочка нескольких страшных и жестоких в своей отчетливости, составляющих сюжетную линию эпизодов протягивается без особого углубления в психологию героев. Автор просто со стороны описывает то, что видит. Складывается впечатление, что он откровенно пересказывает имевшую место в действительности историю из аульской жизни военного периода. Несомненно, писатель несколько сузил масштабность и величие того мира, который отражен на страницах рассказа, тех событий, которые происходили в описываемое им время. Но с другой стороны, он сумел отразить, и в этом была его задача – драматизм, напряженность военных дней, взрыв проснувшейся в душе оскорбленной женщины ярости, ее презрение к предателю, трагическое столкновение находящихся рядом друг с другом традиционных миров – мира добра и мира зла.
Противопоставление социальному и вместе с тем личностному злу штурмующей, действенной активности; обнаруженное признание писателем преимущества поступка героини, содеянного не столь продуманно, сколь интуитивно, перед насилием; неограниченная благосклонность к совершающей это деяние личности, – все это раскрывается в неделимом сложном комплексе с этической определенностью человека. Читатель может и должен видеть, что есть добро, и что есть зло, что хорошо, и что плохо, что честно, и что подло, – настаивает Х.Теучеж в своем рассказе.
Следует, тем не менее, отметить, что при изучении данных проблем писатель в своем произведении продвигается не только по прямой: вопрос моральных установок, преданности этическим нормам человеческого поведения, бытующим испокон веков, также стоит в рассказе «Тайна женщины», который, в свою очередь, оказывается произведением, исследующим психологию человека, отступающего от моральной догмы. Реакция героини как представительницы народа, на предательство, отторжение предательства как явления антинародного, как нарушения этических норм, выкованных тысячелетним опытом человечества, – именно подобная мотивация и обнаружена в рассказе Х.Теучежа. Главное внимание в этом произведении сосредоточено на нравственной природе, моральных стимулах героизма. Идейная основа рассказа – в утверждении истинного героизма и развенчании героизма ложного.
Вышеприведенные слова К.Шаззо, касающиеся повести Х.Теучежа «Ардаш», ее порой проявляющейся описательности и излишней публицистичности можно в полной мере отнести и к другой, написанной гораздо позже, в 1985 году повести писателя «Къушъхьэ бгъэжъым инабгъу» («Гнездо горного орла»), которая вышла лишь в 2001 году в составе последнего авторского сборника «СилъфыпIэ игутеу» («Сердце Родины»).
Национально-историческая тема с необыкновенной пронзительностью овладела творческим сознанием Хабиба Теучежа в данный временной период. Обилие эпических событий, перенасыщающих сюжетную линию и не позволяющих автору раскрыть психологическую сторону действия, излишнее множество персонажей, одновременно появляющихся в зачине и, возможно, могущих несколько запутать читателя, отмечаемые К.Шаззо описательность и публицистичность, – все эти недостатки имеют место и в этой, гораздо более поздней повести Х.Теучежа.
Позитивно повесть заполнена целым потоком афоризмов и изречений, почерпнутых из кладези адыгской народной мудрости – устной разговорной речи. Причем, касательно композиции, каждое из таких выражений представляет собой название отдельной новеллы, из множества которых и состоит вся повесть. Данные многочисленные цитаты варьируют одну общую тему – это словно гигантски разросшийся эпиграф ко всему произведению.
Вообще, композиция повести «Гнездо горного орла» весьма необычна для адыгейской прозы. Читатель с первых же страниц вовлекается в стремительно несущийся поток пестрой, многообразной и хаотической действительности. Писатель создает свое произведение на строго выверенной жизненной основе. Его искренняя фантазия, романтическая экспрессия порой гармонично сочетаются с достоверностью и документальной точностью, а авторская жизнерадостность обременена «густой печалью воспоминаний» ведущего повествование героя. Х.Теучеж не повторяет сказанного до него, у него есть свой круг сюжетов, конфликтов и образов, непосредственно почерпнутых им из действительности, ему удается находить для их воплощения свои собственные, индивидуальные краски и интонации.
По сути, повесть «Гнездо горного орла» – это собрание небольших, порой совсем маленьких, объемом в два-три абзаца, новелл, соединенных одной, применимой ко всему произведению, всеобъемлющей, глобальной авторской идеей. Ею явилось намерение писателя достоверно отобразить фактическое, документальное и даже где-то психологическое состояние адыгского социума в непростой для всего народа исторический период – октябрьская революция 1917 года (включая несколько лет до этого события и сам период его протекания).
Автор устами одного из главных героев своего повествования – Тыкъыща – метко называет данный исторический период «лъэхъан стыр» («горячая пора»). И в подтверждение этому эпитету практически в начальных эпизодах повести писатель, отвлекаясь от представления персонажей и изложения зачина событий сюжетной линии, переходит к достоверному изображению «голой правды» гонений советской власти за религиозными служителями. Эти исторические факты автор сопровождает собственными рассуждениями о несправедливых действиях представителей новой власти, которые в погоне за установлением повсеместного всевластия не учитывали и не желали учитывать прав других слоев населения, веками проживавших на этой земле. Составляющие повествование небольшие новеллы иногда представляют собой практически краткий пересказ различных документальных фактов, всевозможных историй и разнообразных случаев, в действительности случавшихся в жизни всего аула Гугукъуая и одного из его жителей – ведущего повествование рассказчика Тыкъыща.
Также в воспоминаниях героев имеет место изложение реальных исторических событий в жизни адыгского народа, происходивших в период Кавказской войны. Так, по-своему Х.Теучеж преподносит уже не однажды подробно описывавшийся в адыгской национальной литературе (произведения И.Машбаша) эпизод встречи русского царя Александра с непримиримыми абадзехами и обращение его к последним с просьбой одуматься и прекратить борьбу во избежание их полного уничтожения. В повести приводится подробный текст самого обращения и детально излагаются разноречивые мнения различных представителей адыгского социума, разноречиво отреагировавших на подобное, «заботливое» предложение захватчика.
В ходе изложения событий автор зачастую откровенно переходит от стиля традиционно повествовательного к стилю адыгского народного сказа – притчеобразному, создающему ощущение некой напевности изложения. И здесь писатель применяет такой известный в фольклоре прием, – когда последняя строка предыдущей новеллы оказывается, по сути, красноречивой завязкой новеллы следующей: «А дело было так…», «Но это еще не все…», «А все оказалось не так просто…» и т.д. Обращение к сказу, имитирование живого народного языка со всеми его жаргонами, метафорическая изощренность здесь во многом перекликается с художественным стилем современников писателя. Но при этом иногда явно очерченная лаконичность, уплотненность стиля Х.Теучежа, его стремление к наиболее короткому, четко выраженному новеллистическому жанру, несколько выделяются на общем фоне адыгейской прозаической литературы последних десятилетий.
Следует отметить, что совокупная завязка всей повести «Гнездо горного орла» несколько перенасыщена информацией, осознать которую читатель не успевает в ходе восприятия нескольких первых страниц повести: обилие новых имен, сложных родственных связей между только что появившимися на сцене героями, активное перечисление имевших место в далеком и недавнем прошлом событий, наслоение одних подобных фактов на другие и т.д. Характеры многочисленных персонажей в большинстве случаев раскрываются не столько в авторских описаниях, сколько в непосредственном действии, в сюжетообразующем событии, в определяющей функции диалога, в широком использовании речевых характеристик, даваемых в форме от третьего лица самим автором.
Порой, в результате стремления писателя осветить и разнообразить как можно больший объем информации в тексте появляется некая, кстати, характерная для национальной литературы о событиях тех лет, описательность, поверхностность изображения многочисленных событий и их подробных деталей, не позволяющая рассказчику углубиться во внутренним мир, в психологическую мотивацию поступков героев, а значит, более живо и достоверно отобразить окружающую действительность.
В целом, сюжетообразующим содержанием данной повести стала борьба революционных масс за Советскую власть. И, в то же время, здесь, в гораздо более поздней, но все еще советской работе писателя, практически видоизменяется характер конфликтности. Вечный антагонизм «маленького человека» и общества отступил перед социально-классовым противостоянием старого мира и нового мира.
По сути, сюжетная линия повести включает процесс зарождения в недрах народного сознания (на примере более взрослого Тыкъыща и молодого Барыча) крамольных мыслей о недопустимости сохранения существующей в ауле политической ситуации и о необходимости ее кардинального изменения. Точнее, осторожного Тыкъыща просто не устраивает прежняя обстановка с всевластием и безнаказанностью имущих, Барыч же готов идти дальше – он с готовностью поддерживает распространяемые в обществе слухи о намерениях лидеров новой власти и рад воплотить их в своей родной аульской действительности.
Образ Барыча, принадлежащий к авантюрно-героическому сверхтипу, стремится к славе, жаждет быть любимыми, обладает волей «изживать фабулизм жизни», т.е. склонен активно участвовать в смене жизненных положений, бороться, достигать, побеждать. Такой авантюрно-героический персонаж – своего рода избранник или самозванец, энергия и сила которого реализуются в стремлении достигнуть каких-то внешних целей. Диапазон этих целей весьма широк: от служения народу, обществу, человечеству до эгоистически своевольного и не знающего границ самоутверждения, связанного с хитрыми проделками, обманом, а порой с преступлениями и злодействами.
На протяжении дальнейшего повествования происходит ряд событий, в течение которых ушедший в лес Барыч неоднократно решительно сталкивается с аульским князем в неудачных попытках перевоспитать последнего, затем знакомится с русским большевиком Сергеем, благодаря которому сам вступает в ряды представляемой им партии, с русской девушкой Марусей, в которую влюбляется и, в конце концов, становится активным борцом с «социальной несправедливостью», а также с бандой защитников национальной независимости и их руководителем, – персонажами, живущими в горах.
При знакомстве с этими свободолюбивыми героями у читателя рождается некоторая аналогия с названием повести – мужественный и независимый орел, поселившийся в горных кручах. Таковы и они, помнящие и чтящие свою историю, уважающие и отстаивающие правое дело своих предков. И таким образом порой к живущему в горах бандиту, борющемуся за независимость и свободу своего народа, у читателя возникает явное расположение, однако тогда непонятно дальнейшее развитие событий, когда положительным героем-победителем выступает большевик Барыч. Именно его героическая настроенность связана с волевой собранностью, с бескомпромиссностью и непреклонностью. Его героические деяния в традиционном понимании (независимо от победы или гибели его вершителя) – это верный путь к посмертной славе. Героическая индивидуальность Барыча (герой в изначальном смысле слова) вызывает восхищение и поклонение, рисуется читательскому сознанию как находящаяся на некоем пьедестале, в ореоле высокой исключительности.
Причем, расправившись по заданию Сергея с горной бандой и оказавшись свидетелем смерти ее руководителя, Барыч ужасающе доволен: ну да, он потерял своих товарищей, погибших в этой стычке, зато мертв буйный национальный борец и его соратники, а этим будет доволен и Сергей. Ну, а что самое замечательное, – завтра он увидит свою любимую казачку Марусю. Подобная политически-интернациональная услужливость главного героя несколько обескураживает и даже пугает. Таким образом, сюжет оказывается традиционным для тенденций социалистического реализма и, ввиду того, что повесть была написана уже в 1985 году, традиционность подобного рода вызывает некоторое недоумение.
Таким образом, прозаические произведения Х.Теучежа, вышедшие на протяжении последних нескольких десятилетий, порой обстоятельно, а порой, можно сказать, мимоходом, но все-таки весьма эмоционально запечатлели исключительного рода исторический национальный и личностный индивидуальный трагизм. Таковым в послевоенных и современных рассказах и повестях Х.Теучежа оказывается постоянное, исторически обусловленное бессмысленное мученичество людей, которому сопутствует ломка не только их судеб, но и душ, – людей смятенных и растерянных, в большинстве случаев не сумевших твердо устоять перед лицом жестоких испытаний, сохранить и проявить безапелляционность духа. При этом в каждом, представляемом автором, конкретном случае – в безжалостных исторических обстоятельствах Кавказской войны, Октябрьской революции и Великой Отечественной войны – трагический жребий выпадает не только на долю отдельных людей и групп, но чаще – на долю целых поколений и наций. Таким образом, этот судьбоносный жребий не предназначен фатально каждому из живущих, а, по сути, носит удачно изображаемый автором глобальный, общезначимый характер.
Еще одна грань творческого мастерства Х.Теучежа – литература для детей. В рамках адресованной маленьким читателям литературы в 1990 году автор издает поэму-сказку на адыгейском языке «Тэтэжърэ Гъулацыйрэ» («Дедушка и Гулаций»), написанную по мотивам и в духе адыгского устного народного творчества. Фольклорными в данном случае являются элементы не только сюжетные, но и стилеобразующие. Стиль адыгского народного сказа – притчеобразный, создающий ощущение некой напевности изложения – проявляется здесь вновь, по аналогии с вышедшей ранее повестью Х.Теучежа «Гнездо горного орла» (1985).
Неспешное, размеренное повествование, выдержанное в рамках традиционного эпического изложения, ведется от имени самого маленького героя Гулация.
Первые же строки поэмы несут в себе вопрос самого мальчика: «Кто такой Гулаций?», – вопроса, на который далее увлеченно и подробно будет отвечать его дедушка, одновременно мастерски воспитывая в ходе рассказа внука, носящего этого имя. Все начинается с того, что мальчик-рассказчик, говоря о том, что имя Гулаций присвоено ему дедом, выражает некоторое удивление мотивами, побудившими деда отметить своего внука именно подобным образом.
Дедушка, задетый за живое сомнениями внука, начинает монолог, содержащий подробный пересказ известной в адыгском фольклоре сказки о знаменитом отважном маленьком нарте-карлике (исп) по имени Гъулацый, хитростью, ловкостью и знаниями победившем великанов (иныжъхэ). Именно желанием видеть в своем внуке подобного достойного воина дедушка и объясняет свое пристрастие к данному имени, в ответ на что внук выражает сомнение в том, что он вообще заслуживает этого. Здесь выдвигается очередной воспитательный аргумент дедушки: да, эту честь надо заслужить, но это отнюдь не несбыточно. Напротив, есть масса возможностей для проявления собственного мужества и доказательства своей человечности: «Дэгъоу уеджэмэ – ари лIыгъэ, Iэдэб пхэлъмэ – лIыгъэ дэд, удэIоныр – ар цIыфыгъэ, лIыгъэ шэнмэ зэу афэд» («Если учишься хорошо – и это мужество, если ты воспитан – это большое мужество, если послушен – это человечность, один из признаков мужества» – подстр. пер. Ф.Х.).
Вообще, монолог деда насыщен подобного рода афоризмами и изречениями, несущими явно выраженную, весьма эффективную в воспитательном плане смысловую нагрузку, обязательную в данном случае для текста, рассчитанного на детское чтение. Например, «ЦIыф упчIалэу шIэрнэрым иакъылы хахъо фешIы» («Задающий вопросы постоянно умнеет» – подстр. пер. Ф.Х.) – афоризм, поощряющий стремление детей к знаниям.
В целом, в плане воспитательного потенциала, это произведение весьма насыщено. На протяжении всего повествования сохраняется – в случае монолога дедушки – поучительно-назидательная тональность, несущая позитивно-доброжелательный, теплый оттенок при обращении к внуку; либо – в случае монолога внука – тональность вопросительно-уважительная, исключительно обязательная при обращении младшего к старшему.
Подводя условный итог, можно сказать, что в целом творческий путь Хабиба Исмаиловича Теучежа определила именно эпоха, находившаяся на активном, насыщенном интенсивными событиями и судьбоносном для многих народов стыке двух тысячелетий. Такого рода определяющая эпоха предстала как ведущая тема большинства его произведений, многообразно запечатлевших события как первой, так и второй половины прошлого века. Именно историческая эпоха сформировала художественное мироощущение писателя, породила то своеобразное видение мира, с которым он и вошел в национальную адыгскую прозу.
Опубл.:
Хуако Ф.Н. Хабиб Теучеж // История адыгейской литературы в 3-х тт. – Т. 3. – Майкоп: Адыг. республ. кн. изд-во, 2006. – С. 264-283.