По мнению современного адыгского литературоведа Х.Г.Тлепцерше, несколько недель назад взявшего интервью у восьмидесятилетнего юбиляра, народного писателя Адыгеи, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии Исхака Шумафовича Машбаша, «В исторической романистике писатель создает собственную концепцию истории соотечественников, которая заключается в поисках адыгами себя, своих корней, своего места под небом. В ней реализуется идея равенства наций и права каждого народа на свободу и свободный выбор своей судьбы» (http://www.circas.ru).
И именно поэтому, в соответствии с данной, удачно сформулированной ученым концепцией, один из целого ряда многочисленных исторических романов писателя («Графиня Аиссе», 2008) начинается как раз с эпизода национального (этнического) самоопределения. Причем корневой для зачина вопрос оказывается весьма неожиданным как для получающей его героини, так и для читателя, оказавшегося под голубым, веселым небом, у грустно
шепчущегося с берегом моря. В столь умиротворенной и романтичной обстановке стройная черноглазая малышка восьми лет задает удивленной матери отнюдь не детский вопрос о собственной этнической принадлежности. Уточняя, адыги ли они и их родственники, она искренне возмущается тем, как их знакомый обращается к ним с этнонимом «черкесы» и тем самым дразнит их. Таким образом, уже в прологе, по вопросам и следующим за ними этнически-обусловленным объяснениям понятно, насколько неравнодушна к собственному происхождению эта малышка А;йшет, вырастающая в центральную героиню всего последующего романного повествования И.Ш.Машбаша. Действительно, в числе внесших ощутимый вклад в северокавказскую эстетику традиционно называется черкешенка Аиссе, письма которой, впервые опубликованные в Париже в 1783 г. (спустя полвека после смерти автора), признаются литературным наследием знаменитой горянки на мировом уровне. Данный пример художественного творчества утверждает и аргументирует то, как эта европейская гражданка черкесского происхождения, которая всю сознательную жизнь прожила в Париже, сумела личной перепиской сформулировать целый мир – от внутренней социальной жизни этноса и всей его вековой мудрости до собственных индивидуальных мыслей и переживаний. Причем подлинная судьба этой горянки, в реальности оказавшаяся сродни богатым событиями приключениям и насыщенным трудностями драмам, исторически, но художественно преподносится И.Ш.Машбашем в его романистических строках.
шепчущегося с берегом моря. В столь умиротворенной и романтичной обстановке стройная черноглазая малышка восьми лет задает удивленной матери отнюдь не детский вопрос о собственной этнической принадлежности. Уточняя, адыги ли они и их родственники, она искренне возмущается тем, как их знакомый обращается к ним с этнонимом «черкесы» и тем самым дразнит их. Таким образом, уже в прологе, по вопросам и следующим за ними этнически-обусловленным объяснениям понятно, насколько неравнодушна к собственному происхождению эта малышка А;йшет, вырастающая в центральную героиню всего последующего романного повествования И.Ш.Машбаша. Действительно, в числе внесших ощутимый вклад в северокавказскую эстетику традиционно называется черкешенка Аиссе, письма которой, впервые опубликованные в Париже в 1783 г. (спустя полвека после смерти автора), признаются литературным наследием знаменитой горянки на мировом уровне. Данный пример художественного творчества утверждает и аргументирует то, как эта европейская гражданка черкесского происхождения, которая всю сознательную жизнь прожила в Париже, сумела личной перепиской сформулировать целый мир – от внутренней социальной жизни этноса и всей его вековой мудрости до собственных индивидуальных мыслей и переживаний. Причем подлинная судьба этой горянки, в реальности оказавшаяся сродни богатым событиями приключениям и насыщенным трудностями драмам, исторически, но художественно преподносится И.Ш.Машбашем в его романистических строках.
Девочке-черкешенке было одиннадцать лет, когда она впервые попала во Францию, будучи купленной весной 1698 г. французским дипломатом графом Шарлем де Ферриолем за тысячу пятьсот ливров на стамбульском невольничьем рынке. Взятая в плен во время одного из турецких набегов маленькая черкешенка знатного рода была обращена в католичество во Франции. Это очень отчетливо; демонстрирует в своем романе И.Ш.Машбаш, ярко изображая все душевные метания крещенной во Франции черкешенки, невольно продолжающей инстинктивно произносить «бисмиллах». И будучи ребенком во французской семье, и став взрослой женщиной Шарлоттой-Элизабет Аиссе, жизнь прожившей во Франции, она продолжает периодически ловить себя на подобных оговорках. Одновременно раскаиваясь в автоматически произносимых в трудные минуты жизни «О, мой Аллах», понимая, что в ее душе живет две религии, она сердцем вспоминает ислам, а разумом обвиняет себя в такой измене католичеству. Душевные метания наглядно и убедительно изображены автором, понимающим всю сложность ситуации для личности, родившейся в исламе и выросшей в католичестве.
Аналогичная сложность касается и бытовой адаптации, проявляясь уже в начальных эпизодах вхождения Аиссе во французский образ жизни. Этносоциальное приспособление ярко обозначается И.Ш.Машбашем уже в застольных сценах, когда юная черкешенка, объясняя свои кулинарные предпочтения, рисует всю красоту и качество черкесской кухни, «такой же разнообразной, как сами горы». К примеру, описывает такой «аромат гор», как «обжигающе вкусный и ароматный щипс-пастэ», олицетворяющий «тайны пропастей и ущелий, могучий говор бурлящих рек…» (1; С. 30). Это, по сути, слова влюбленного в свой этнос пишущего прозой поэта, вложившего поэтические слова в уста столь же страстной героини, – слова, находящие живой отклик в сердце каждого, кто когда-либо вкушал данное блюдо, а сейчас узнал и вновь услышал его привкус в словах Аиссе.
Применительно же к личностной этносоциальной адаптации родившаяся в строгом черкесском ауле девочка, оказавшаяся в беспутном и вседозволенном для того времени Париже, растерянно наблюдает за окружающим ее смелым и слишком свободным обществом. В подобные моменты непонимания всего, видящегося ей слишком греховным, Аиссе в своей мысленной панике обращается к мудрой бабушке Чабе – непререкаемому авторитету в детском, подростковом и в юношеском сознании черкешенки. Фактически каждая из затруднительных для нее ситуаций в новом мире венчается паническим мысленным обращением к изрекавшимся бабушкой народным мудростям и, соответственно, к этническому сознанию адыгов, выработанному веками. Однако желающий изжить из нрава черкешенки адыгство французский воспитатель Шарль де Ферриоль считает, что оно мешает ей стать истинной француженкой. И потому Аиссе, стремясь уважить и обрадовать новоприобретенного отца, однажды заявляет о том, что покончила с адыгством. Однако здесь, в том же эпизоде, в ее размышлениях наступает глубокое раскаяние. Девушка строго обвиняет себя в предательстве по отношению к адыгству и горячо благодарит Аллаха за то, что «он не наказал ее за отступничество» (1; С. 211). Таким образом, применительно к историческому роману И.Ш.Машбаша можно вновь говорить о продолжении автором концепции этносознания, приведенной ранее.
Вырастившая черкесскую девочку семья де Ферриолей (младший брат дипломата Шарля Огюстен-Антуан, двое сыновей Пон де h2;ель и Аржанталь, его жена благоразумная, энергичная, самовластная Мария-Анжелика, ее сестра Клодин-Александрина и даже служанка Софи либо толмач Фахри) в том же реальном составе с достоверным сохранением имен и характеров плавно обосновывается в художественном тексте И.Ш.Машбаша. Знатная и высокопоставленная семья и в реальности, и в романе не один год наравне с детьми воспитывает маленькую черкешенку, погружая ее в блестящий светский мир родовитых и талантливых парижан. Как в реальности, так и в романе знаменитый Вольтер был знаком с Аиссе, встречался с ней в салонах французской знати, восхищался ее кавказской красотой, подчеркивал объективность данной ею в опубликованных письмах оценки французского общества и даже посвятил небольшое стихотворение о любви, восхваляя даму своего сердца. Для нее самой находкой в парижской жизни оказывается знакомство с пятидесятивосьмилетней супругой известного и обеспеченного женевского гражданина Жюли Каландрини, стойкие моральные установки которой приятно удивляют, и заключительные семь лет своего бытия она переписывается с уважаемой госпожой, делясь с более взрослой подругой своими переживаниями (начиная с тайн, связанных с ее прибытием в Париж).
Однако вхождение в семью начиналось гораздо более жестоко и гораздо менее человечно: покупающий ее в собственность дипломат, натыкающийся на ее сопротивление, задается упорной целью добиться своего, «познать сл;адость черкесской женщины», покорить обладательницу «трепетных губ», «чего-то желанного и какой-то призывной страсти» (1; С. 18). Тем не менее, поселив ее в семье своих родственников и начав исполнять по отношению к ней отеческие обязанности, приобретя, тем самым, имя «папа» с ее стороны, он переходит в роль благородного родителя. Причем соответствующие эмоции, искренне отцовские чувства мужчины, пекущегося о своей воспитаннице, порой проступают весьма убедительно, благодаря периодическому переходу изложения в его распоряжение. Читатель не сомневается в благородных отеческих эмоциях, в его желании уберечь и защитить свою девочку. Однако выросшая и ставшая взрослой падчерица, продолжающая воспринимать его в качестве отца, однажды все-таки оказывается объектом его мужского вожделения. Это очень пугает ее, искренне любящую Шарля как отца, расстроенную, но скрывающую его притязания ото всех. Но благородная девушка, объясняя подобные «черные порывы» плохим самочувствием отчима, прощает его и остается ухаживать за ним, постепенно и тяжело уходящим из жизни. А присутствие ее у постели больного оказывается в его восприятии самым эффективным «лекарственным средством».
В целом, богатое в сюжетном отношении и событийно насыщенное повествование, закономерно складывающееся в жизненный путь центральной героини, в итоге приходит к тому, как нашедшие друг друга влюбленные персонажи Аиссе и ее супруг шевалье д'Эди, недолго и тайно побывшие вместе, вскоре разлучаются извне – настигшей и убившей черкешенку жестокой чахоткой. Ошеломленный такой безжалостной потерей спутник до конца собственного бытия сохранил верность этой святой любви, взрастив в настрое чистого обожествления Аиссе и их дочь Селини. Завершим же свое изложение словами об Аиссе признанного французского философа Вольтера, с уважением сказавшем о ее «Письмах…»: «Наивность ее не так уж проста. Она хорошо понимала, что значит зло, которое видела вокруг себя, она обвиняла себя в том, что принимала в нем участие… хотя ее добродетельная и непорочная натура с отвращением отвернулась от подобной жизни» (цит. по: Эфендиев Ф.С. Этнокультура и национальное самосознание, 1999).
Использованная литература:
1. Машбаш, И.Ш. Графиня Аиссе: Исторический роман. – Майкоп: ОАО «Полиграф-Юг», 2008. – 504 с.
Опубл.:
Хуако, Ф.Н. Воплощение концепции этносознания в современной адыгской романистике / Ф.Н.Хуако [Текст] // Materiály VIII mezinárodní vedecko - praktická konference «Dny vedy - 2012». - Díl 51. Filologické vedy: Praha. Publishing House «Educatíon and Science» s.r.o – 88 с. – С. 3-6 = VIІI Международная научно-практическая конференция «Дни науки – 2012» (Чехия, Прага) (27.03.2012 – 05.04.2012). – Т. 51. Филологические науки. – Прага: изд-во «Образование и наука». – 88 с. – С. 3-6.
Хуако Ф.Н. Воплощение этносознания в современной адыгской романистике // Большая дорога, большие свершения: Сб. ст. участников научно-практической конференции, посвященной 80-летию со дня рождения писателя И.Ш.Машбаша. - Майкоп: полиграф-Юг, 2012. - 288 с. - С. 158-162.