Адыгская поэтесса нового времени, Санят Арамбиевна Гутова, родившаяся в пору советских мифов и иносказаний (14 июля 1961 г., а.Адамий ААО), оказывается славным продолжателем мифопоэтики как тенденции, как метода художественного творчества. Мифопоэтика для нее – один из наиболее активных в стихах и прозе способ сложения мысли. Однако составляющие данный метод мифы максимально отдалены от мифа советского: действующие персонажи в лице Солнца, Горы, Дерева, Земли и т.п. кардинально отличаются от главных героев СССР – передовиков производства. А рассказчик, ведущий нить изложения, абсолютно разнится в своих мыслях, эмоциях и мечтаниях: проходящий среди рвущихся к небу травинок индивид, мечтающий о горных склонах и видящий в корне дерева своего собеседника, никак не может напомнить производителя, радостно суммирующего продуктивность станка. Предпосылку подобного подхода можно посчитать весьма запутанной. Ведь, окончив среднюю школу, работала С.Гутова некоторое время в колхозе «Родина» в полеводческой бригаде, где и могла бы стать приверженцем станкостроительного производственного учения, славного в СССР. Однако нет, продолжив образование на филологическом факультете Адыгейского государственного педагогического института и окончив его в 1985 г. с отличием, молодой тогда филолог прошла еще и педагогическую апробацию своих ЗУН (знаний, умений и навыков), поработав некоторое время в Хатукайской средней школе Красногвардейского района.
Преподавая в школе теоретически изученные в вузе словотворческие дисциплины (языки русский и адыгский, литература русская и адыгская), Санят Гутова, тем самым, подготовилась и в теории, и в практике, что помогло ей к медиа-среде повернуться уже действующим специалистом. Причем такого специалиста ВГТРК-среда республики была, в свою очередь, готова принять уже тогда, в 1986 г., ведь С.А.Гутова работает там и в наше время. Опыт соответствующего профиля весьма разнообразен. Это и редактор ряда функционирующих, тематических и информационных передач, и (уже в 2000-е гг.) – ведущая программы в редакции тематики. Как известно, обычно степень активности творческого пера отнюдь не обусловлена напрямую уровнем журналистской подготовки, она подкрепляется имеющимся в обществе гуманитарным пластом, точнее, его продуктивностью и мощью. Ведем мысль не в отношении дипломированности, а касательно имеющихся личностных свойств, как то ответственность за свое слово, искренность и стремление найти истину. То есть имеем в виду настоящий этический кодекс, познание которого возможно в ходе любого образовательного курса, уже осваиваемого на базе всего того, что усвоено в доме, на примере родителей. Когда растущему индивиду не удалось получить от старших в доме каких-либо характерологических признаков, ему не удастся познать их также на лекциях и семинарах в вузе. Но это отнюдь не случай Санят Гутовой. Как говорит о такой расположенности современный политолог Николай Сванидзе в одном из своих интервью сегодня, «Вообще, как правило, пробиваются люди талантливые, независимо от того, что у них написано в дипломе. Это касается и журналистов, и других творческих специальностей. Как известно, Иннокентий Смоктуновский не имел профессионального актерского образования. Ни Толстой, ни Достоевский, ни Пушкин, ни Чехов нигде не учились на писателей» [3].
Требуемый в медиа-среде профессиональный навык, помимо умения работать с текстом, в обязательном порядке предполагает и целый ряд навыков административных, что не помешало, однако, успешному развитию личности именно в творческом направлении. К тому же данная ориентированность оказалась с годами весьма продуктивной, дала желаемый эффект, и уже начиная с 1983 г. появляется необходимый и ожидаемый словотворческий продукт. Как констатируют в своем биографическом сборнике («Адыгские писательницы», Нальчик, 2015) нальчикские ученые, Алибек Абазов и Джульетта Ахметова, первые публикации стихов молодой поэтессы появились в республиканской газете «Адыгэ макъ» («Голос адыга») и в журнале «Зэкъошныгъ» («Дружба»). В 1992 году Адыгейское республиканское книжное издательство выпустило в свет первый сборник стихов Санят Гутовой «Къеблагъ» («Добро пожаловать»). В 1997 году вышел второй сборник стихов «Уаипчъ» («Время загадывать желание»). Санят Гутова пробует себя и в прозе – в 2004 году выпустила книгу повестей «Ш1эныгъэ шъэф» («Тайное знание»). В 2008 году читатели увидели очередную книгу писательницы «Тхыпхъэ» («Узоры»), куда вошли ее новые стихи, поэмы и повесть. [1] Однако на этом процесс не остановился.
Славное словотворчество происходит и по сей день, к тому же непосредственное обращение к прозе поэтессы продолжилось появлением в 2012 году на полках майкопских магазинов авторского сборника «ОшъогуитIум азыфагу» (= «Между двух небес»). Прозаический сборник Санят Гутовой, обозначенный автором как «эссе-роман», является фактически сборником мало-жанровых текстов. Герои, фабульные нити и настрой из миниатюры в миниатюру повторяются, что можно обозначить как связующие жанровые признаки. Тем не менее, обозначение «роман» здесь, несомненно, весьма условно и есть лишь образный оборот в некоем, переносном смысле. Однако, выделяемая нами явная отнесенность текста к малым жанрам и отдаленность его от большой эпики, отнюдь не ущемляет изложение в его образности, выразительности и, одновременно, логичности.
Приближая читателя к яркому характеру природы, земли и неба, автору удается убедительно представить их в качестве активных, действующих и коммуникативных для человека героев. Так, в частности, земля здесь нередко в роли матери, способной на многое и требующей не меньшего. А один из центральных героев во всей книге, – это гора Кай-Каус, служащая, но порой противостоящая человеку, постоянно находящаяся рядом с ним, а иногда и участвующая в действии. Возможные нравы в бытии проявляют и различные насаждения, и травы, и деревья, и даже пасущиеся в их окружении домашние животные, скот. Одновременно направленность этого яркого коллектива на индивида, его нацеленность на служение человеческому разуму и порыву, обозначены автором уже у Предисловии (т.н. «Пэублэ гупшыс» = «Предварительные мысли»). Небо «работает» на человека, и все, извергаемое первым (и дождь, и град, и прочее) приходит в человеческий дом, создавая второму благоприятную среду и для жизни, и для труда. Небо и Земля, во всем их величии, плодотворной активности и погруженности в мир мужчины, описываются в философских рассуждениях поэтессы. Не забывая упомянуть характеры и нравы, повороты и капризы таких активистов, автор помогает читателю проникнуться настроением действующего лица – человека, возраст которого, как признается рассказчик, определить трудно.
Мужчина, познающий мир, наблюдающий за горой, рассчитывает свой дальнейший путь в мире. Порой радуется, видя их белизну и снеговую чистоту. Порой отчаивается, видя, как потухают светящиеся горы в отдалении. Он готов расстроиться, будучи не в состоянии разглядеть горный склон (некую каменную стену), но, внезапно увидев светящуюся на нем травинку, он радуется ее животворности, что помогает ему определиться со своим дальнейшим путем. Есть здесь и ледовая активность, в некоторой степени участвующая в происхождении человека. Все это очень образно и живо для наших постоянных жизненных ценностей в необходимости их упрочения и формирования, для нашей неизменной потребности в них. И потому завершается предисловие общим и конкретным вопросом о человеческом генезисе. Вопрошая так, С.А.Гутова устанавливает интонационную насыщенность далее излагаемым новеллам, и тогда, встречая на последующих страницах тех же, натуралистически обозначенных и природно- активных персонажей, читатель ничуть не удивляется и ждет от них аналогичной продуктивности в их жизнелюбии и философской приверженности.
Так и происходит. В своих дальнейших эссе, как то «Усар», «Къаншъау» (= «Каншау», «ТIумыр» (= «Тум»), «Дамый» (= «Дамий»), «Дамыйрэ Усарэрээ» (= «Дамий и Усар») поэтессе удается нередко очертить и провести свойственные философии фатальные, роковые и часто смертоносные напевы. Действительно, именно таким, философски-насыщенным, но обязательным в повседневном бытии для читателя, образам и истинам посвящены новеллы автора. Потому как раз этот образно-выразительный строй оказывается логическим предопределением: уже в таком художественном пространстве, выстроенном на трех первых страницах предисловия, ведущий изложение герой, «поглаживая руки», источает мощные риторические струи на тему «лIэныгъэ» (= «смерть») (далее подстрочный перевод с указанием страниц. – Ф.Х.): «Так начинается смерть» – это недавно взволновало мужчину. Кроме смерти в ней нет смысла?! Такого немощного почему для всех хватает, один-единственный почему не исходит оттуда? Или мягкий ход сыпется? Мысли расширяются. Мир и существование кому надоедают? Происходящее само собой обманывается. Оно становится словно готовым к смерти. Не обманывается ли?!» [2: 7]. Однако обязательная в строках автора мысль отчаянной безнадежности, позволяет объективному читателю вспомнить о пульсирующей рядом жизни. Таким образом довольно часто в малой прозе автора имеется отчаяние, но следует ожидать и надежду, в этот миг уснувшую, но обязанную проснуться.
И здесь впору упомянуть сказанное о творчестве С.А.Гутовой Казбеком Шаззо, воспроизводящим снова пламя и снова итоговые, концевые, уже уходящие, сжигаемые угли: «…знаю, что от огня идет дым, остаются «уголья горячие», но и они когда-то гаснут, покрываясь пеплом, пока не погаснет последний уголек, я смотрю в печку… Конечно, с надеждой, что останется хоть один уголек, чтоб поутру опять развести в печке костер» [4: 32]. Именно таким образом, отнюдь не менее лирично, чем у поэтессы, изображает пыл и жар ее поэтических стремлений мэтр адыгского литературоведения. К примеру, колея патриотического пространства, возвышенная любовь к родине, тональность матери и отчего дома, выводятся Казбеком Шаззо, поскольку он довольно досконально прослеживает их в ее текстах. В частности, достаточно комплиментарной можно назвать итоговую мысль Казбека Шаззо об адыгской гендерной поэзии, имеющей своими авторами представительниц прекрасного пола: она «по-женски мягка, отзывчива и содержательно умна по отношению к «адыгэ хабзэ», сдержанна, что не мешает авторам создать просторный, заполненный всплесками, бурными потоками эмоциональный мир» [4; 84]. Таким, подчеркнуто выверенным комплиментом адыгского мастера литературоведения, мы и подытожим нашу заметку, поздравляя Санят Арамбиевну Гутову с юбилеем и желая ей, наряду с классическим требованием здоровья обязательных дальнейших творческих планов, поисков и художественных продуктов, – столь нужных и востребованных в сегодняшнем мире.
Использованная литература:
1. Абазов А., Ахметова Дж. Адыгские писательницы: Биографический сборник. – 2015 // http://www.baskiall.com 04.07.2015
2. Гутова С. ОшъогуитIум азыфагу (= Между двух небес). – Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во, 2012.
3. Сванидзе Н. Интервью на сайте «Известия» // http://izvestia.ru/news/580278#ixzz4APypKQPv
4. Шаззо К.Г. Пламя тревоги нашей. – Майкоп: МГТУ, 2006.
Опубл.: Хуако, Ф.Н. Специалисты "медиа"... // Литературная Адыгея. – 2016. – № 3. – С. 141-144.