Аналогично и фанат в современном мире способен, сам того не замечая, отказаться от всего окружающего его пространства и сосредоточиться на собственном кумире, считая себя правым, но не желая и не вспоминая при этом ничего другого, фактически игнорируя весь остальной мир (помимо спортивного поля). Такую мощь наступательной энергетики фанатизма, могущего завоевать и повсеместно подчинить себе, тоже отчетливо прослеживает и достаточно закономерно характеризует профессор З.Ж.Кудаева: «…расположение на периферии организованного пространства обнаруживает наступательные тенденции, направленные на преобразование хаоса окраины» [1: 111]. Причем признанные на сегодняшний день исследователи (психологи, философы) преимущественно выстраивают следующие поля времяпровождения (классификация М.А.Ариарского), большинство из которых непосредственно (или частично) пересекаются со спортивной деятельностью: отдых и движение, развлечение, просвещение, творчество, созерцание и праздник [2]. В зависимости от местоположения населенного пункта спортивная активность определяется так. Зачатки и формирование преимущественно приходятся на дворовую физическую активность, достаточно произвольную. Образовательные учреждения выстраивают и поддерживают организационные секции, где спорт внедряют специалисты (кружки, клубы). Как вспоминает об этом в своем советском детстве один из персонажей (тогда тринадцатилетний) современной публицистики, приобретшей в 2015 г. Нобелевскую премию Св.Алексиевич, «У нас даже были уроки физкультуры. Оборудовали спортивную площадку с перекладиной, беговой дорожкой, шестом и кругами для метания гранат. Гранаты я метал дальше всех» [3: 138]. Вся данная система формирует склонную к спорту личность; и тогда уже во взрослую ее пору есть вероятность попадания подготовленного индивида в действующие и поддерживаемые властью команды. Командой исследователь древних адыгских игрищ проф. Б.Бгажноков считает определенную, выстраиваемую в обществе конструкцию, содействующую обозначению индивидуальных признаков, это «своего рода тест, с помощью которого выясняется специфика и мера того вклада, который способна вне¬сти личность в усилия группы» [4: 150]. Ну, а просто интересующиеся, однако не стремящиеся заниматься спортом болельщики, преимущественно наблюдают: в ряде эпизодов основной точкой для этого выступает региональный стадион.
При этом если обратиться к фону, отображающему словотворчеством вышеприведенную сферу, то среди текстовых произведений наиболее расположенной в воссозданию этого социального механизма можно уверенно обозначить именно публицистику, допускающую документальные сведения в их дословном приведении. В отличие от художественных изложений, публицистический текст допускает потенциал разнообразных, весьма «параллельных» повествований в интересующей нас спортивной области, могущего варьироваться в зависимости от обстановки и в зависимости от класса участников. Спорт в таких случаях может быть «администрированным» и «любительским», частным и кружковым. Причем данное разнообразие освещается публицистикой в пределах сопоставительно-хроникальной тактики, что помогает автору в таком случае вывести внушительное его достоверностью полотно, убедительно знакомое читателю другого века. В частности, получившая в текущем (2015) году Нобелевскую премию за свою публицистику белорусская писательница Светлана Алексиевич применяет именно такую текстовую технологию (сегодня фактами – об СССР-прошлом). Воспоминания о нужном воздействии характерного для СССР культивирования спорта, приводимые в одной из книг С.Алексиевич («Последние свидетели») от имени тринадцатилетней тогда Кати Коротаевой (ставшей сейчас инженером-гидротехником): «Впереди лето, впереди каникулы. Это было очень радостно. Я занималась спортом, ходила в Дом Красной армии плавать в бассейн. И мне очень завидовали, даже мальчишки в классе завидовали. А я задавалась, что умею хорошо плавать. Двадцать второго июня, в воскресенье, должно было праздноваться открытие Комсомольского озера. Его долго копали, строили, даже наша школа ходила на субботники. Я собиралась пойти искупаться одной из первых. А как же!» [3: 5] (выделено нами. – Ф.Х.). Уже в приводимых в такой цитате лексических деталях налицо повсеместно внедряемая коммунистическая идеология.
Следовательно, культивируемая в советском обществе прошлого века спортивная составляющая не могла не оказывать ощутимого воздействия на человека. Причем она оказывалась не только формой времяпровождения, но и неким эталоном почитания. Порой идеологически насаждаемая, пафосно воспеваемая партийной политикой, однако настойчивая и не позволяющая уклонений. Так, к примеру, Николай Петров, процветающий специалист в музыкальной деятельности сегодня, делится своими впечатлениями, сопровождавшими его как спортивного болельщика: «Когда-то, лет тридцать назад, в начале артистической карьеры, мне очень нравилось ощущать себя эдаким гражданином мира, для которого качество рояля и реакция зрителей на твою игру, в какой бы точке планеты это ни происходило, были куда важней пресловутых березок и осточертевшей трескотни о «советском» патриотизме. Во время чемпионатов мира по хоккею я с каким-то мазохистским удовольствием болел за шведов и канадцев, лишь бы внутренне остаться в стороне от всей этой квасной и лживой истерии, превращавшей все, будь то спорт или искусство, в гигантское пропагандистское шоу». И как комментарийно отмечает по этому поводу цитирующий вышеприведенный пример современный исследователь политологии С.Кара-Мурза, «Болел за шведов и канадцев! Не потому, что они ему нравились, а потому, что какая-то мелочь в государственной пропаганде резала ему слух» [5].
Причем применительно к формирующему личность одухотворению можно обратиться не только к земной, но и к «небесной» поверхности. Здесь очевидно, что идентичные, возносящие кумиров, почитания имеют место в религиозных обрядах, в церковных актах, в молитвенных ритуалах. Но и впоследствии, после вероисповедальных структур, на протяжении уже атеистических мироустройств (включая и современность), чаще преобладает повсеместная рыночная отнесенность спортивного образа жизни. Она обусловлена распространенной утратой какой-либо патриотической (или другой ценностной) идеологии, а, следовательно, перестает цениться стремление защитить команду, оправдать Родину, поскольку таковое может в любой момент быть проданным за более выгодные предложения. Поэтому таким образом почитаемая двигательная активность могущего состариться организма неустанно обсуждается и чаще воспевается современными деятелями культуры, тезисы коих отображаются в публицистической печати. Следовательно, такая гармоничная комплексность ценится, но только на моральном уровне современного общеглобального социума. В таком случае ингредиентами, составляющими спорт-культивирование, допустимо признать, во-первых, базовое равноправие, позволяющее добиться безраздельных рекордных успехов; а также во-вторых, коллективный (командный) настрой, несущий (для начала) положительную расположенность в обществе. Подобная гармоничная конфигурация являет собой отличные обстоятельства для спортивного участника. Последующий спор с противником (или с фортуной), яростная тяга победить его (или ее), наблюдавшиеся еще в древне- религиозных играх, в полной мере активны еще в современном мире, техногенном, компьютеризированном, но оттого не менее азартном и потому склонном к такому, базирующемся на конфликте, времяпровождению. Соответствующая обстановка в целом (не только в спорте, но и вообще в жизни) назначается такими антагонистичными мнениями участников: во-первых, по значимым для них проблемам; во-вторых, при узловом расхождении мнений; в-третьих, при разнородных целях; в-четвертых, при противоположных технологиях. При этом будучи хронологически определившейся социальной конструкцией спорт, одновременно с иными личностными проявлениями (особенно, – литературой), соотносится затем с механизмом взаимовлияний разновидных и разно- содержательных коллективов, объединений, массовых блоков, согласуясь таким образом с разнообразными (возможно, идейными) позывами и прессингами. Причем данная расположенность спортивной деятельности к групповой ощутимо подтверждается еще и в древнем игрище, когда совместные ритуальные танцы с деревом в центре могли довести человека до состояния восторженного упоения, поскольку тому же, в тот же момент поклонялась вся стремящаяся к тому же успеху команда. Командная взаимо- расположенность при этом предполагает: именно отзывчивость, постижение стержневых задач, ожидающих группового решения, а также нацеленность на то, чтобы поддержать преодолевающего их. По сути, с психолого-педагогической точки зрения, подобный настрой есть фактический потенциал для переадресации доли натуральной само- расположенности к окружающим. В случае дальнейшего хроникального развития общество, испытывающее всевозможные масштабные разрушения либо переустройства, остается приверженным спорту как культу. Причем при сбережении видов состязательных проявлений их сущностные категории сохраняются десятилетиями. К примеру, Св.Алексиевич для иллюстрации данной тенденции приводит впечатления из военного детства тринадцатилетнего тогда Феди (ставшего сейчас начальником отдела известкового завода), закономерно стремящегося к обучению даже в угрожающей жизни военной обстановке: «А после бомбежки урок продолжается. Первоклассники выводят прутиками на песке: «Ма-ма мы-ла ра-му...». Из веточек и чурочек сделали большие стоячие счеты. Из дерева вырезали несколько комплектов азбуки» [1: 137]. Причем отчетливо различимое символическое отображение получает в таком эпизоде, содержащем искреннее стремление к созиданию, и обязательный самоконтроль за производимой творческой продукцией. Следовательно, рассмотренная в вышеприведенном абзаце нацеленность располагает в приоритете для сегодняшнего дня идеологическую и методологическую тактику формирования спортивных стремлений. Составляющими компонентами такого гармонически слаженного комплекса обязаны оказаться: спорт, командные эмоции, то есть мощное волнение по поводу включения в группу, освоение и обязательное поддержание обрядов товарищеской созвучности. Причем данный критерий обязательно учитывать, поскольку в негативных обстоятельствах чаще всего невозможно обойтись персональным порицанием либо индивидуальным упреком. Однако столь же неприменимы и слишком обобщенные употребления, так называемые «общенациональные» ориентиры, отвлеченные, ушедшие от реальных (личных и коллективных), а порой противопоставляемые им. Подобная направленность способна трансформироваться в обоюдную озлобленность, предполагающую периодическую аномалию. Тем не менее, такая патологичность исправима: вследствие существенного экспансивного запаса, присущего тому или иному национальному самовосприятию, может случиться форсированное слияние большинства членов этноса с целью предохранения народных горизонтов в обстоятельствах возможной опасности. Подобная отчетливо проявляющаяся, независимо от географической, этнической и вековой расположенности, настроенность обозначается исследователями-психологами в качестве естественной, фактически природно-оправданной личностной склонности. К примеру, западный аналитик Г.Э.Хенстенберг достаточно выразительно выделяет подобную тональность как натуральную, обладающую так называемым «надживотным» нравом, выливающуюся таким образом в строго доброжелательную беспристрастность. [7]
Во второй половине XX в. в советском мироустройстве уже приближался кардинальный идеологический поворот к «перестройке 80-х гг.». Стержневые хроникальные преобразования спорт в определенном рассмотрении испытывает уже в постсоветском, непосредственно повсеместном, а также затем общеглобальном социуме. Однако в 70-е гг. пока еще продолжалась массовая рекламная адресная деятельность, нацеливающая получателей (читателей, зрителей, собеседников) именно на спорт и его составляющие. Происходившие такого рода активизации имели ощутимый эффект, когда во время них в общегосударственной статистике проявлялся стабильно различимый перевес: процент участников спортивных видов деятельности существенно преобладал над проводящими время в роли зрителей. Безусловно, симпатийное расположение не являло собой бездумного обеления незаконных либо аморальных поступков с некоторой позиции, не воплощало гарантированного ухода от порицания и жесткого возмездия за них. Требуемым можно считать последовательное выстраивание общегосударственного механизма, при котором одновременно с культурой и наукой спорт выступает равноценным участником неких массовых сборищ (коллективов, поселений, этносов), проявляясь на знаках отличия. Порой сливающееся с состязательностью разрешение противостояний способно вызвать ситуацию конфликта, расцениваемую одним рядом исследователей как предел обострения, вторым рядом – как специфичный тип контакта, третьим – как патология социума, четвертым – как норма социального бытия. По нашему мнению, состязательность составляет лишь еще один активно действующий независимо от социальной группы и от исторического периода рефлекторный инстинкт, непременно проявляющийся в жизнедеятельности и индивида, и группы. В некоем достаточно нерушимом и завершенном проявлении это не есть одна лишь экспрессия. Это больше сочувствие (направленное на разыскание наружных и внутренних запасов самозащиты и прогрессирования этно- структур, усиления их конструктивной основательности и адаптивной подвижности), причем в ущерб агрессии и готовности к кровопролитию. Когда мощнее сила принуждения в контакте, тогда все меньше он расположен к управлению. К примеру, бывший участник военных событий («рядовой, разведчик»), оказавшийся на афганском поле боя конца прошлого века, представляемый текстом С.Алексиевич нобелевского уровня оправдывает свою явную нерасположенность к включению в военную среду собственными спортивными тренировками, отнюдь не располагающими к пролитию крови.
Одновременно спортивная расположенность в социально-исторических событиях отечественной системы прошлого века проявляется не только в спортивных мероприятиях и в культивируемом здоровье образе жизни. Она очевидна и в тяжких бытовых обстоятельствах, настигающих жителей неустроенного государства с недостаточно цивилизационной системой. Так, в частности, спортивная атрибутика и соответствующий материально-технический комплекс выступают в подобной усложненной обстановке фактическим спасением, спасительной «крышей над головой», детализированно и достоверно описываемые в анализируемой нами публицистике нобелевской лауреаткой С.Алексиевич («Последние свидетели»). Одна из ее вещающих героинь, Рая Ильинковская, в момент изложения была четырнадцатилетней, сегодня является преподавателем логики. Глубоко пронзенная в подростковый период тяжкими военными днями, изгоняющими ее семью из дома и из родного города, будучи вынужденной уйти от наступающих немцев, ее семья погружается в товарный состав. Достигает семья некой незнакомой станции, поразившей юное воображение неведомой прежде природой, причем настолько, что, как признается юная героиня, в тот самый момент и на некоторое время она даже перестала помнить о боевых тяготах. И именно в таких обстоятельствах юная рассказчица была размещена в колхозном спортивном зале. Восемь семей, подобных этой, были спасены школьным спортивным помещением, и потому вполне объяснима тональность пересказываемых С.Алексиевич эмоциональных впечатлений и ее собственных комментариев, насыщенных и пронзенных склонностью к культивированию спорта и его системы. Следовательно, в общественно-политическом строе разных веков и разных цивилизаций налицо предполагающая состязательность расположенность к соревнованиям – причем и индивидуальная, и массовая, и даже общеглобальная. Открылся сложный и во многом странный механизм упорядочения фактов и отношений прошлого и настоящего, и одновременно механизм овладения будущим – желаемым будущим» [4: 132]. А подобное, испокон веков культивируемое времяпрепровождение, в свою очередь, придает существенный вес и значительные возможности здоровому образу жизни, несущему спортивный инструментарий и вдохновляющему словотворца разных веков и народов на соответствующую, требуемую и сегодня, тематику.
Литература
1. Кудаева, З.Ж. Символика центра в мифопоэтических воззрениях адыгов // Вестник АГУ / З.Ж.Кудаева. – 2012. – Вып. 2 (99). – С. 106-113.
2. Ариарский, М.А. Культура досуга как предмет педагогики и прикладной культурологии // Материалы Международной научно-практической конференции «Педагогические и рекреационные технологии в современной индустрии досуга». – Киев. – 2004. – июнь [Электронный ресурс] // http: tourlib.net/statti_tourism/ariarskij.htm
3. Алексиевич, С. Последние свидетели / С.Алексиевич [Электронный ресурс] // http://www.e-reading.club
4. Алексиевич, С. Цинковые мальчики / С.Алексиевич [Электронный ресурс] // http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=142305
5. Бгажноков, Б.Х. Основания гуманистической этнологии / Б.Х.Бгажноков. – М.: Изд-во РУДН, 2003. – 272 с.
6. Кара-Мурза, С. Краткий курс манипуляции сознанием / С.Кара-Мурза [Электронный ресурс] // Электронная библиотека: Royallib.ru
7. Четыре друга эпохи. Мемуары на фоне столетия / Сост. И.В.Оболенский. – М.: АСТ, 2013. – 320 с.
8. Hengstenberg, H.E. Zur Revision des Begriffs der menschlichen Natur / H.E.Hengstenberg // Philosophia naturala. – Meisenheim, 1973.
Опубл.: Хуако Ф.Н. Состязательность ... // Вестник науки АРИГИ. – 2017. – № 11 (35). – С. 173-178.