Действительно, в заявленной тематической отнесенности сборника читатель убеждается практически сразу, уже при прочтении освещающего историю создания книги авторского предисловия, в котором составитель Н.В.Харин искренне обосновывает настигший его творческий позыв, побудивший к созданию сборника. Этот творческий позыв овладел автором в ходе знакомства с фактическим материалом, содержащим информацию о «фашистской системе порабощения» и, соответственно, о том, как нашим рядовым соотечественникам удалось обойти ее, эту цельную, стройную и безупречную, но античеловечную систему. «Ужас и возмущение вызывают печи Освенцима и холодный практицизм, с которым нацисты их использовали» (1; С. 45).
Таким образом, первая же глава рецензируемого сборника («Черная власть спецслужб») посвящена немецким концентрационным лагерям военного времени и советскому солдату в них. Означенный материал здесь представлен в виде историко-документальной справки, выстроен на конкретно приводимых автором соответствующих фактах, иллюстрируемых изображениями имеющихся архивных документов (типа фрагментов инструкций, актов, приказов, писем, рисунков, скульптур, непосредственных фото и др.). Таким образом реализуется принцип оптимальной наглядности изображения – обязательного совмещения в читательском восприятии текстового материала с иллюстрацией.
Однако и имеющая место быть текстовая субстанция изложена нередко не только в документальной, но и в художественно-выразительной форме, порой в эмоциональном стиле, и происходит это именно в провоцирующих подобное возмущение эпизодах, когда, по выражению автора, «рабский труд» заключенных «приносил неслыханные барыши». Сами сотрудники немецких спецслужб (СС) называются в книге «фабрикантами смерти», а территории их профессиональной деятельности – «комбинатами смерти» (2; С. 6-7), с аргументацией подобных точных определений историческими фактами существовавших в реальности процедур «искусственных отборов арийской суперрасы» и искусственного выращивания ее представителей, «безгранично преданных фюреру» (2; С. 8).
И как раз эту политику «безграничной преданности» фашизму уже в зачине повествования иллюстрируют приводимые автором при описании входов в немецкие концлагеря девизы, сосредоточивающие в себе ужасающую в дальнейшем стратегию действий данных учреждений. К примеру, в Заксенхаузене – «Труд делает свободным» (2; С. 11), а в Бухенвальде – «Каждому – свое» (2; С. 17), т.е. фразы, которые, казалось бы, достаточно безобидные и даже философские, однако в условиях фашистской тюремной политики кардинальным образом меняют подтекст. Так, якобы производимая трудом мнимая свобода в Заксенхаузене достигается путем труда вынужденного, неисполнение коего, фактически непослушание заключенного непременно ведет к его смерти. Обязательная и непреложная жестокость эсэсовцев в описываемых очевидцами событиях устрашает читателя, при этом одновременно в противовес им Н.В.Харин приводит документальные факты, неизбежно вызывающие уважение и порой даже восхищение человеческими качествами узников. К примеру, в разделе «Борьба узников за жизнь и свободу», описывая все происходившее в 40-х гг. в концлагере «Бухенвальд» автор живо изображает эпизод, достоверно иллюстрирующий моральное единство лагерных узников: находящиеся в лагере заключенные изыскивают и находят возможность передать новоприбывшим в лагерь советским военнопленным, «истощенным до крайности новичкам, живым скелетам, прошедшим пешком сотни километров по Германии, последние скудные запасы еды и сигарет, все, что у них было» (2; С. 38).
Здесь и везде по тексту следует особо отметить авторскую тональность, не ограничивающуюся, казалось бы, неизбежной для документального материала сухостью. Н.В.Харин фактически пропускает через себя каждый излагаемый факт и преподносит его уже в одушевленном виде, живо и эмоционально либо приводит подобным образом окрашенные изложения самих участников описываемых событий. Таковым, максимально психологически насыщенным можно считать иллюстрирующее сухую справку о так называемом «Марше смерти» стихотворение Эдуарда Зимовца, одного из заключенных и, соответственно, участника знаменитого полета-побега. Человек, переживший имевшее место весной сорок пятого года, накануне Победы, уничтожение немцами концлагеря Заксенхаузен, заключавшееся в отправке из лагеря в путь нескольких десятков тысяч пленных, трупы которых находились впоследствии на дорогах, а с трудом достигшие Балтийского моря заключенные затапливались, и лишь малая часть из них была спасена Советской Армией, – человек, переживший эту Дорогу смерти, насыщен чувствами, пылает ненавистью и жаждет справедливости, что и проявляется в столь же мощном, как и все пережитое им, стихотворении, которое «Посвящается Всем, / Кто в колонне смерти шел, / Остался живым, / До конца не дошел» (2; С. 49).
Не менее насыщено эмоциями уже прозаическое повествование другого участника событий И.П.Кривоногова, живописными личными рассказами которого Н.В.Харин закономерно сопровождает мрачные фрагменты протокола допроса и более живые воспоминания о нем сотоварища В.П.Девятаева. Излагаемый в данном случае прозаический текст героя о моменте возвращения домой оптимально поэтичен и насыщен лиризмом ощущений. Причем истощенный на войне морально и физически человек с такой силой мечтает о входе в родной дом, что, уже стоя у двери, не решается сделать это, сражаясь со своими безудержными слезами, наблюдая за «мягкими пушинками снега» и будучи не в состоянии проронить ни слова при встрече с матерью. Подобное эмоционально насыщенное повествование, зачастую сопровождающее документальные факты, цифры и свидетельства, позволяет придать человеческий лик описываемым героям и человеческую обусловленность происходящим с ними событиям, отдаляя произведение от документального и размещая его, тем самым, на стыке с художественным.
При этом избранное автором для живописания в книге стержневое событие (полет из плена) освещается максимально детализировано: рассказ о нем, заключенный в документальных воспоминаниях инициатора и руководителя побега летчика М.П.Девятаева, начинается с размышлений, настигающих героя во время лагерных работ недалеко от склада техники, включающей и летательную; именно тогда в мыслях персонажа возник смелый замысел побега, успешно реализованный впоследствии. Таким образом, хотя сборник материалов содержит документальные сведения, однако затрагивается и личностный фактор, в частности, психологическая мотивация поступков главных героев, подтолкнувшая их к тому или иному действию.
Более того, порой даже имеет место личностное обоснование тех или иных деяний противника. К примеру, в одном из разделов, посвященном научным исследованиям в Пенемюнде, автор параграфа Б.Е.Черток рассуждает об обстоятельствах и внутренних позывах, побудивших Гитлера к неудачному созданию атомной бомбы, объясняя это «слепой верой Гитлера и его ближайшего окружения в чудодейственную силу нового ракетного оружия как средства массового уничтожения» (1; С. 29), – верой, которая «не только ускорила поражение Гитлера, но и в какой-то мере способствовала устранению страшной угрозы создания до конца войны немецкой атомной бомбы» (1; С. 30).
К тому же, эти размышления о немецкой науке сопровождаются весьма наглядными иллюстрациями удавшихся немцам на Пенемюнде достижениям – убедительными фотографиями созданных ими ракет и фактами, приводимыми по этому поводу здесь же в воспоминаниях М.П.Девятаева, этапированного уже к концу войны в Пенемюнде в распоряжение конструктора С.П.Королева, занимавшегося вопросами ракетостроения. И такого рода многочисленные технические подробности также имеют место на персональном фоне действующих персонажей, – в их воспоминаниях, ответах и размышлениях. Так, частные детали непосредственно о состоявшемся в ходе побега взлете немецкого бомбардировщика можно обнаружить в ответах участника событий Ф.П.Адамова, зафиксированных в приводимых в книге фрагментов протокола допроса. Однако, в процессе знакомства читателя с подобными техническими сведениями в первую очередь возникает вполне естественное недоумение: изображаемые в тексте участники побега, отважные и стойкие военнопленные, выдержавшие фашистские испытания и не утратившие человеческий облик в этих страшных обстоятельствах, – как могут они подвергаться неким допросам уже у себя на Родине, испытывая унизительное недоверие и подозрение от обязанной быть им благодарной Отчизны?
И, как выясняется в ходе дальнейшего повествования справедливо не желающего скрывать исторические факты Н.В.Харина, именно подобного рода унизительная партийная политика советского правительства в полном объеме настигает отважных и честных воинов: «И после Победы на тех, кто остался в живых, клеймо военнопленного сказывалось долго. Ни доверия, ни стоящей работы… Это угнетало, порождало безнадежность» (2; С. 97). Сложность послевоенной жизни многих из них состояла в неверии окружающего общества (как земляков, так и органов) в возможность побега из немецкого плена на немецком бомбардировщике и, соответственно, в постоянном контроле (надзоре и допросах), осуществляемом органами госбезопасности. И лишь во второй половине 50-х гг. отечественная система признала факт мужества своих земляков и частично оценила его.
В заключение следует отметить то, насколько ярким и живым делает все представленное в тексте книги повествование видеоматериал, записанный на CD. С его просмотром уже в дополнение к прочитанному возникают новые ощущения, позволяющие более объемно взглянуть на, казалось бы, знакомые по книге факты, лица, интерьеры, узнать их и окончательно для себя определиться с тем, как они выглядят. В частности, впечатляет непосредственное воссоздание огражденной колючей проволокой мебели Заксенхаузена, когда осознаешь то, что именно за этими столами пытались утолить голод уже знакомые по книге пленные, именно на этих кроватях старались отдохнуть, а в этом закутке, тихо собравшись, курили и жадно стремились пообщаться на родном языке именно эти, казалось бы, благодушные ветераны, при солнечном свете вещающие сейчас обо всех пережитых ими ужасах. Таким образом в сознании читателя вновь происходит обязательное для адекватного знакомства с подобным изданием полноценное восприятие на уровне как печатного, так и подразумевающего объемность пространства визуального изображения, – факт, являющийся несомненным художественным достоинством представленного сборника.
ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА
1. Медведев В. Энергия Победы // Дружба народов. – 2005. – № 5.
2. Полет из фашистской неволи…: Сборник / Авт.-сост. Н.В.Харин. – Кропоткин; Ставрополь: Альфа Принт, 2010. – 248 с.
Опубл.:
Хуако Ф.Н. Неволя ... // Полет из фашистской неволи: Отзывы на «Сборник» и фрагменты открытия Памятных Знаков «Побег из ада» в рамках проекта «Аллея Российской славы». – Кропоткин, 2010. – 36 с. – С. 14-19.