Проблемы языковой среды неизменно остаются в ракурсе участия и попечений цивилизованного общества. Напрямую сцементированное с языком этническое существование составляет этнокультуру, которая, как утверждал в конце прошлого века кавказский философ Ф.С.Эфендиев, «как система жизнедеятельности людей, синтезирует все элементы развивающегося этноса, начиная от социально-экономических до духовно-нравственных ценностей» [4: 149].
Для любого этноса языковая система выступает кардинальным ключом, одновременно и инструментом постижения собственных этнических хроник.
Во внутринациональном отношении он есть весьма значимая сторона всякого этнического механизма. Фактически национальное слово можно считать уверенным этническим базисом, фундаментальным для каждой нации. Сосредоточив в своих единицах редкое своеобычие любого народа, открывая всякому лицу доступ к народным традициям и ритуалам, языковая среда испокон веков и по сей день отличается усиленным уровнем социально-культурной значимости, максимальной занятостью как в государственной, так и в личной деятельности.
Языковая политика и ее двуязычные проявления в многонациональном российском государстве уже не первый век устойчиво находятся в зоне актуальности. Выступающий хранителем как духовных, так и коммуникационных богатств человеческих групп, язык функционирует на пике ряда исполняемых ролей. Организуя и оформляя ход мыслей индивидуума, он тем самым вырабатывает его способность мыслить. Соответственно, посредством данного действа он развивает личность, которая, в свою очередь, выступает действующим компонентом языкового слоя, идущего на общечеловеческом уровне вполне определяющим компонентом, судящим и активным.
На современной стадии действующего отечественного социума прослеживается неизменное и устойчивое вырабатывание преобладающего билингвизма в национальных республиках и районах. Несомненно, обществом признается глобально-обусловленная позиция превалирующего русского языка, что обусловливает обязательное погружение индивида, ходящего по РФ-территориям, в глубины его слова. И это естественно, когда подход ко всякой категории планетарных сведений обеспечен знанием русского. Однако помнят при этом жители субъектов и о других языках т.н. титульных наций. Билингвизм воспринимается сегодня интеллигентной прослойкой в качестве исключительно точной технологии выстраивания общественно гармоничных связей и отношений на многонациональном языковом поле. Как говорит о билингвизме в Адыгее молодой современный исследователь к.филол.н. З.К.Бгуашева, обязательно билингвизм с попеременным усилением, не подразумевающий равнозначно беглого обладания обеими различными языковыми системами и потому дефицитный для гармонизации многонациональных отношений и сочетания совместных проектов, «социально весьма значим, так как он обеспечивает приобщение одного народа к достижениям в области культуры, науки другого народа» [3: 20].
Билингвистическая стезя коснулась и письменных речевых проявлений. Имела место быть в языковой практике адыгов предыдущих веков начальная версия национальной письменности, которую представители старшего поколения привычно и часто именовали «арабским», а уже наши ровесники снисходительно игнорировали, опасались и даже насмехались. По утверждению сегодняшней Интернет-энциклопедии (Википедии), с XVIII в. для кабардино-черкесского слога применялся арабский знак. Однако он признавался неудачно адаптированным к адыгской звуковой системе, вследствие чего частота его употребления чаще оказывалась достаточно скудной. Тем не менее, некоторые труды и тексты на арабском шрифте публиковались до середины 20-х гг. прошлого века, то есть вплоть до революции. А позже, уже в качестве дополнений к основному, применялись вспомогательные буквенные знаки, как то: ڃ ڣ ڠ ڨ ڝ ڮ ڗ.. . Представители поколения 70 – 80-х гг. с трудом принимали либо никак не могли принять, то, к чему адыгам прошлого века требовался подобный, иероглифически чужой, звукобуквенный состав. Чаще подобное отклонение объяснялось той самой, распространявшейся советской идеологией, версией о затхлой и мрачной «дикости», необразованности младописьменных меньшинств.
Однако продолжался в период арабской графики процесс выработки адыгской письменности, уже узнаваемой в наши дни. Несомненную ценность в современной лингвокультурной среде являют собой труды ученого данного периода, 120-летие которого отмечала в июне текущего года республика Адыгея. С гордостью и почитанием вспоминали сегодняшние языковеды и филологи титаническую деятельность своего предшественника Дауда Ашхамафа (1897 – 1946) в прошлом веке по созданию адыгской письменности и плодотворному внедрению ее в благодарные массы. Признавая в нем одаренного исследователя, замечательного учителя, теоретика и методиста, талантливого творческого труженика, сегодняшние языковеды – педагоги и теоретики – уверены: он положил «на алтарь просвещения народа свою жизнь» [1], и за это они безмерно благодарны ему.
Наиболее организовано вводившаяся советским правительством языковая стратегия считается стартовавшей в 1961 г.: уверенным указанием тогдашний глава правительства Н.С.Хрущев запустил в действие законодательный акт по преобразованию программного обеспечения языкового учебно-методического комплекса. И именно данная, якобы модернизированная, политика оставалась активной на протяжении полувекового последующего советского правления. В течение действовавшей тогда временной протяженности и в условиях активной тогда партийно регулировавшейся языковой обстановки никаким образом не могла возникнуть какая-либо параллельная, но иная система языковых теорий и методик.
Только с распадом политической системы в эпоху перестройки начала озвучиваться языковая проблематика, нуждающаяся в регулировании (особенно на территориях национальных образований). Их острое озвучивание в интеллигентной среде стартовало с приходом 90-х гг. ХХ в. Как известно, в 1991 г. российское правительство обратило все-таки собственный государственный интерес на разнонациональную языковую систему. Был принят соответствующий закон – «О языках народов РСФСР», пытавшийся организовать потенциально позитивную среду для активного и продуктивного существования многочисленных языковых систем страны. Другой темой можно считать то, насколько удачно и плодотворно данный законодательный кодекс был реализован впоследствии, однако попытка предпринималась и была поддержана государством. Далее, – уже в продолжение, – в 1995 г. Президентом КБР В.М.Коковым оказался одобрен и принят законопроект «О языках народов КБР», придававший трем доминирующим по количеству носителей в республике языкам (см. название территории) силу государственных механизмов. Одновременно была задействована стратегия по реализации данного юридического акта. Примерно в том же направлении развивалась ситуация в многоязычной Адыгее, о развитии языковой стратегии в которой уже и современные ученые (З.К.Бгуашева) отзываются благожелательно: «Исследования вопросов двуязычия свидетельствуют о том, что насилия в вопросах языковой политики в Адыгее нет. К этим вопросам подходят достаточно взвешенно и с пониманием, как говорят, без крайностей» [3: 23].
Действительно, соответственно республиканскому самоопределению, следуя якобы производившемуся самоутверждению национальных территорий на карте постсоветского РФ, одновременно с КБР в Республике Адыгея также оказался утвержденным аналогичный, но уже адаптированный для местности Закон «О языках народов Республики Адыгея», в соответствии с коим государственный статус приобрели языки доминирующего большинства – русский и адыгский. Тем не менее, несмотря на правительственную активность конца прошлого века, как свидетельствуют данные сегодняшних ученых уже в 2000-е гг., основанные на продолжительных наблюдениях, орфографическая компетентность школьной аудитории не только в национальных, но и в русскоязычных учебных заведениях с годами уменьшается. Стержневой предпосылкой подобной ситуации авторы научного издания «Кабардино-черкесский язык» (Нальчик, 2006) объективно считают острое уменьшение в подростковом лагере увлечения книгой. Находят его они все более перекрываемым и заглушаемым видео- развлекательной продукцией. Особенно опасной авторы при этом выделяют виртуальную game-площадку (компьютерные игры), утверждая за ней способность зомбировать детский мозг и задерживать развитие его интеллектуальной деятельности.
В общем, если судить по непрекращающемуся веками интересу, билингвизм есть веление времен глобализации человечества, требование сочетаемости в едином пространстве различных языковых групп в пределах федерации, обязательное к исполнению и в адыгской разно-территориальной (РА, КБР, КЧР) среде. В качестве подобного, ставшего традиционным, явления двуязычие систематизируется исследователями. Достаточно убедительной в адыгской языковой среде представляется классификация, предложенная современным, признанным языковедом Х.З.Багироковым в его, посвященной региональному в РА билингвизму, диссертации. Он считает возможными в конкретных речевых ситуациях такие билингвистические типы, как семейный, социальный (массовый), профессиональный (групповой) и художественный. Преподнося языковой код в качестве определяющей единицы в билингвизме, Х.З.Багироков обозначает в нем такие качества, как двойственная природа его коммуникационности, способная совместить материальность и духовность. [2: 192]
В данном случае следует подчеркнуть, что именно функциональные способности двуязычия оказываются наиболее частым объектом рассмотрения исследователей. Это может быть обусловлено непосредственно объемным рядом функций данного языкового явления, базирующихся именно на многофункциональности языка. Можно также утверждать, что первое в точности исполняет каждую из присущих второму миссий. В частности, наиболее основательные, обязательные из них функции – коммуникация (общение), мышление, информирование, экспрессия. Применительно к билингвизму каждая из них отчетливо прослеживается в конкретных ситуативных моделях с сохранением и, более того, упрочением интенсивности их способностей. В процессе двуязычного общения контакт оказывается достигаемым с некоторым усилием, что содействует приумножению его ценности для участников. В ходе мыслительной деятельности в билингвистической среде добываемое нацеленно иноязычное слово уже окажется узнаваемым для языкового носителя в следующий раз, а в третий раз будет способно запомниться. Аналогична ситуация и с озвучиваемым информированием. При выражении эмоций говорящий, чью память порой перекрывают чувства, может оказаться безоружным, не находя слов. И тогда на помощь придет иноязычное слово, столь же окрашенное чувствами и еще более понятное собеседнику – носителю того иного языка. Тем самым проявляется социальная нацеленность современного билингвизма, который и существует как раз для того, чтобы собеседники слышали и понимали друг друга, находя для себя и предлагая социальному партнеру адекватную ситуации модель изложения. Требуемое рассмотрение русского и адыгского взаимовлияния в слоге двуязычных партнеров помогает уловить социально-обусловленные оттенки речевых актов и, порой, воспроизвести в мыслях некоторые так называемые «подводные течения».
Итак, социально-политическое, а также национально-культурное применение языка в постсоветском пространстве в течение нового века преобразилось. Располагающаяся на базе постоянно модернизирующегося социального поля языковая система неизменно меняется, включая в себя деятельностный опыт различных наций и народов. Подобные этнические различия находят свое отражение и приобретают свое решение именно посредством билингвистических механизмов. Поскольку лишенный языка индивид не способен эффективно вести коммуникативный акт, следовательно, он не сумеет и двигаться параллельно достижениям прогресса. И, напротив: любое в его багаже усугубление и расширение языкового отсека будет способствовать лишь коммуникационному совершенствованию со всеми его преимуществами.
Список литературы
1. Абрегов А., Намитокова Р., Л. Цыпленкова Л. Даут Ашхамаф: имя и судьба // http://www.natpressru.info/index.php?newsid=5718
2. Багироков Х. Билингвальное мышление … // Вестник АГУ, – 2012. – № 1. – С. 191-193.
3. Бгуашева, З.Б. Двуязычие как социолингвистическое явление // Материалы Международной научно-практической конференции «Языковая политика России на современном этапе». – Майкоп: ГУС «ГАС», 2011. – 96 с. – С.19-24.
4. Эфендиев, Ф.С. Этнокультура и национальное самосознание. – Нальчик: «Эль-Фа», 1999.
Опубл.: Хуако Ф.Н. Социальная нацеленность... // «Актуальные проблемы изучения кавказских языков»: Мат-лы Международной научно-практической конференции. – Махачкала: Изд-во ДГУ, 2017. – 201 с. – С. 193-198.