Поиск по этому блогу

ВЕРНОСТЬ РАССКАЗУ КАК МАЛОЙ, НО ЕМКОЙ ФОРМЕ ЮБИЛЯРА ПШИМАФА КОШУБАЕВА

 


Творчество сегодняшнего юбиляра Пшимафа Карбечевича Кошубаева рассматривалось в науке неоднажды. Причем более поздние диссертанты, изучающие тематику адыгской прозы, упрекают нас в акценте на повесть, производимом при обращении к творчеству писателя. 

В частности, диссертант ФБОУ ВО «АГУ» 2005 года Нафисет Васильева, рассматривая в своей кандидатской диссертации малую прозу адыгских писателей, остается в искреннем недоумении: «В рассуждениях ученых о произведениях П.Кошубаева, как правило, на первый план выдвигаются повести писателя. Даже в монографической статье, принадлежащей Ф.Хуако[1], лишь один –  первый – рассказ «Сура» (1969 г.) охарактеризован с точки зрения сюжетного конфликта, композиционного приема (изложение от первого лица) и психологизма изображения чувств участников любовного треугольника. Характеристика новеллы, давшей название сборнику «Сатанай» (1966 г.), вылилась в замечание вскользь о героях и структуре сюжета. Далее предпочтения автора всецело отдаются повестям П.Кошубаева: «За сердце дарят сердце» (1969, 1982 гг.), «Семь дождливых дней» (1971 г.), «Звонкая сталь Асланбека» (1974 г.), «Долги» (1976 г.), «Птицы покидают гнезда» (вариант первой повести), «Пророчество судьбы» (1984 г.), «Не люби ты...» (1995 г.) и др.» [1, с. 104]. Осмелимся в этом случае пояснить подобное упущение нашему коллеге. Дело здесь отнюдь не в неком «предпочтении» с нашей стороны в адрес повести как жанра. Проблема в той монографической статье была просто в банальном объеме,  разрешенном для одной публикации того коллективного издания. Не хотелось переходить на обзорность в анализе и потому подробно пришлось остановиться лишь на одном пласте жанрового многообразия авторского слова – повести. И потому нам остается только поблагодарить успешного диссертанта Н.С. Васильеву за продолжение в ее работе тематики и расширение, перенос ее на подробности писательского рассказа, которые, несомненно, являют собой отнюдь не менее привлекательный текстовый ресурс для исследователя.

Ну, и далее от дискуссии обратимся к мысли, плотным стержнем проходящей во всех работах, касающихся авторского пера заслуженного писателя Адыгеи Пшимафа Кошубаева. Это мысль, которую Казбек Шаззо присваивает всем текстам автора, о том, «как трудно человеку найти свою правду, да так, чтобы эта правда гармонировала с …правдой общечеловеческой» [2, с. 465]. Такое поисковое обобщение, высказанное в момент пятидесятилетнего юбилея П. Кошубаева, остается безусловно животрепещущим и сегодня, в год его 95-летия. Действовавший настойчиво и многогранно в своей прозе конца прошлого и начала нынешнего веков, писатель неизменно оставался верен тому самому духовному поиску мечущегося индивида. Но не будем вновь повторять уже известные по многочисленным биографическим сводкам в Интернете факты биографии писателя. Кое-что сказано нами и прежде в честь повестного жанра в исполнении писателя.

Попытаемся теперь наглядно проиллюстрировать тезис, вынесенный нами в заглавие статьи – «верность писателя жанру рассказа». Этот тезис основан на лежащей перед нами на столе внушительной книжке автора «Тыгъуасэрэ Непэрэ» (= «Вчера, Сегодня»), вышедшей в Майкопе в 2009 году и включающей объемный, систематизированный на Прошлое и Настоящее список ранее неизвестных рассказов нашего автора. Речь идет о рассказах, столь же живых, столь же лиричных и столь же увлекательных, как все повести и романы Пшимафа Кошубаева, ранее привлекавшие нас в рамках произведений более крупной (объемной) прозы. Остается при первом же взятии в руки этого чудного сборника нерушимой тайной, мрачной и загадочной то, почему такая восхитительная книжица нашего признанного мастера прозы осталась вне внимания наших исследователей. Задаем поисковик в Инете: все, что есть по творчеству П. Кошубаева, – этот тот русскоязычный повестной и юбилейный материал, который сами разместили у себя на блоге, он дублируется, выводится в виде лекций по литературе, биографических справок и т.д. Еще есть диссертация вышецитируемой нами Нафисет Васильевой по рассказу в адыгской прозе, но эта работа вышла в 2005 году, то есть раньше нашего сборника и тоже никак не могла учесть его ресурсы. Себя виним в первую очередь, но оправдываем немного тем самым адыгабзэ, на котором вышел текст: как-то не зацепил наш взгляд скромно стоящий на книжных полках коричневый адыгабзэ- титул, механически проскальзывал и бессовестно игнорировался. И потому упомянем сегодня в память писателя несколько рассказов из чудной книжицы, и дадим слово заняться ею более тщательно в дальнейшем.

Ведь это же так интересно: в разделе о прошлом неизменный наш Пшимаф Кошубаев остается в своем выразительном и мудром репертуаре, уделяя большую часть художественного слога сказовой, фольклорной поэтике, иллюстрируя народные мудрости, применяя метафоры и закрепляя авторитет этической адыгской мысли. Ну вот, к примеру, первые два рассказа раздела «БлэкIыгъэ дунаим къыхэхыгъэхэр» (= То, что выбрали прошлые миры): «Мылажьырэр шхэжьырэп» (= Неработающий не поест) и «IэнэтIэ дэй хъурэп» (= Должность плохой не бывает). Здесь легко загореться выбором в их пользу, поскольку налицо актуальность проблематики и для нашего современника в новом веке. Конечно: работа и еда, о чем еще может ломать голову сегодня россиянин? Вот и кидаемся мы, воодушевленные проблематикой, к изучению их персонажно насыщенных событий. И впору, и не зря.

В строках «Неработающего…» фабула такова: измученная жизнью вдова имела одного сына, любовалась на него с гордостью, мечтала сделать из него достойного адыга и работала ради этого, не покладая рук на их семейном воле. Оказалось как-то это семейство в поле зрения местного пщы (князя). Понравилось ему их умение общаться с животным, и поручил пщы парню на воспитание (и в пользование) собственного, неуемного и непослушного вола, которого не мог выдрессировать весь дворянский штат прислуги. Не растерялся крестьянский юноша, сумел подобрать тактику, понять, чем устрашить животное, и сделал это настолько удачно, что уже стоял со вторым животным – в помощь матери – в поле. Ахнул князь и не преминул воспользоваться случаем: теперь решился он и дочь собственную поручить рыцарю, строптивую и непокорную. Не растерялся и здесь рыцарь: молишь голодом и невниманием привыкшую быть во внимании и почете девицу, все и сгладится. И не ошибся. Стала рваться на дело, считать свои заслуги, в ответ на что мать с сыном угощали, почитали, за стол с собой сажали. Так и наладилась примерная, умелая невестка в доме. А дом профессионально разбогател, – удивленному пщы на радость.

Ну, а в «Должности…» находятся в карьерном поиске три сестры со своими мужьями перед своими родителями. И не всегда все они радуют старших: порой больной отец расстроен пустыми руками и редкими визитами старших дочерей, но радуется своей младшей посетительнице, имеющей мужа пастуха, приходящей с полными руками даров и всегда готовой принять к себе больного отца. Как раз их внутрисемейное соревнование и составляет фабулу рассказа П. Кошубаева. Согласимся в этом случае, и эта фабула весьма злободневна в современном мире, а потому берет за живое и заставляет вникнуть в строку.

 А уж «прямым текстом» говорят про наши дни в книге рассказы второй ее части «Тимафэхэм къахэхыгъэхэр» (= То, что выбрали наши дни). Как понимаема любым нашим соотечественником по стране эта наглая и обнаженная бюрократия, которую откровенно и жестко обличает явно презирающий и ненавидящий ее писатель. Рассказ «Къолэжъ фыжь» (= Белая свинья), тактично поясняемый автором в его названии, никак не хочет обидеть другую национальность, а просто ярко и выразительно нарекает это социальное явление. В данном случае, наблюдая все мытарства, сопровождающие желающего открыть бизнес в сегодняшней России, его беготню по разным ведомствам, его попытки обратиться к мертвым и глухим чиновникам, его реальные обломы, крушения надежд и разрывы, читатель ничуть не удивляется избранному автором заглавию. Действительно, точнее, чем «свинство» это не назовешь, ведь именно так каждый из нас мысленно нарекает происходящее, буксуя по тем же инстанциям за справками. Вот, мы мысленно, а наш откровенный юбиляр – вслух, и требуемыми словами. За что остается нам только еще раз вознести хвалу ему и продлить заслуженную им добрую память еще на десятилетия. (И займемся подобной книжицей себе на радость).

Использованная литература

1. Васильева Н.С. Жанровые и структурно-стилевые особенности очерка и рассказа в адыгейской литературе 60-х – 90-х годов: Дисс. ... кандидата филол. н. Майкоп, 2005.

2. Цит. по: Хуако Ф. Пшимаф Кошубаев // История адыгейской литературы в 3-х тт. Т. 2. Майкоп: Адыг. республ. кн. изд-во, 2002. С. 465-496.

[1]    Хуако Ф. Пшимаф Кошубаев // История адыгейской литературы. - Майкоп: АРИГИ, 2002. - Т. 2.

Опубл.: Хуако Ф.Н. Верность рассказу как малой, но емкой форме юбиляра Пшимафа Кошубаева // Литературная Адыгея. – 2021. – № 1 (121). – С. 138-140