Принимая в качестве PR-продукции влияющие на массы тексты автор статьи начинает свое рассмотрение с отечественных процессов прошлого века. Анализируя обусловленный историческими событиями того времени массовый элемент, автор упоминает понятийные черты и выстраивает ряд присущих элементу массовости характеристик, зависимых и от социума, и от индивида. Итоговой мыслью статьи выступает заключение о чертах, присущих элементу массовости в PR-тексте.
Элемент массовости, PR-текст, медиа, характеристики, определения
Taking texts that influence the masses as PR products, the author of the article begins his consideration with domestic processes of the last century. Analyzing the mass element determined by the historical events of that time, the author mentions the conceptual features and builds a number of characteristics inherent in the element of mass character, dependent both on society and on the individual. The final thought of the article is the conclusion about the features inherent in the element of mass character in a PR text.
Element of mass character, PR-text, media, characteristics, definitions
Оказывающие влияние на публику текстовые продукты, в частности, печатная публицистика прошлых веков проявляли серьезное воздействие на процессы, присущие социальной культуре. Уже не первый век журналам удается сохранить позиции в функционировании в качестве рычагов влияния на мысли массы. Они выступили как существенная помощь большевизму в ходе упрочения его строев, были заметны в противостоянии «красных» «белым», поддерживали социализм в выстраивании профсоюзной линии, а также работали при опубликовании агиток газетами (к примеру, газета «Голос рабочего»). Подобному эффекту содействовали присущие медиа- изданиям художественные компоненты, однако в изучаемом нами текстовом продукте имела место быть и закрепилась также личностная струя. Начальную половину прошлого столетия допустимо оценивать как некий удар для образованной публики: возникший тогда социум кардинально разнился с установками либерализма предшествовавшего тому времени столетия. Так, к примеру, летом 1917 года в Майкопе группа активистов, возглавляемая юным коммунистом Г. Пишулиным, интенсивно продлила упрочение собственных шеренг. Привлекая к красной идеологии трудящихся, она выстраивала почву в массовом сознании для утверждения рабоче-крестьянского строя. Имевшаяся тогда стратегия воздействия на массы расценивалась в качестве наступления «массового социума», а в еще более острых высказываниях – в качестве «бунта разъяренной массы». Личностная составляющая при этом оказывалась присущей региональным менталитетам, местам с их этническим и международным контингентом, что выражалось как в словесном, так и в художественном элементах. Наиболее серьезным в этом отношении в революционные годы оказалось, как считают современные ученые В.Н. Сыров, Н.В. Поправко, следующее: «массовость стала трактоваться не как маргинальный сегмент социальной жизни, а как принцип функционирования современного общества в целом» [3, с. 68].
Составляющая любой PR текстовая продукция испокон веков предполагала непростую, но обязательную струю различных идейных потоков: культура, политика, вера, менталитет, этика, эстетика и проч. Безусловным результативным вариантом сознания массы способна выступить культура. В данном случае налицо и обширный охват, присущий этому явлению, и его способность погружения в людскую массу, и ожидаемая целостность его принятия без оглядки на класс, возраст и пол. При этом названные идейные потоки не только не выделялись, но и сливались, а это производило, ткало всевозможную, живописную, насыщенную, нередко предполагаемую этническим менталитетом продукцию. Однако подобная продуктивность присутствовала до революции. В революционные годы в стране массовость трактовалась в качестве явления конструирования социума, отличающегося выравниванием прав, свобод, выстраиванием идентичных поведенческих шаблонов и потребительских запросов. В более поздние годы названная струя идейных потоков в СССР разошлась, утратила сочетаемость, цельность, а как-то совсем пропала. Это происходило тогда, когда новорожденная, присущая раннему соцреализму по государственной модели схема должна была удалить из пользования и из мышления присущие вере явления, религиозные наименования, многие ментальные и этнические обороты, национальные и классовые различия.
Рассчитанный на массы информационный конструкт на фоне обязательного классового уравнивания в советские годы резким движением стандартизировался. В частности, сопровождавший ценности массовый религиозный задел разом ликвидировался. Всякое его упоминание либо применение считались вольностью, социальной отсталостью, несомой отстающим от прогресса индивидом. Потому такие ситуации обязывали убежденного активиста к молниеносному гражданскому скачку, например, к призыву к соответствующему официальному адресу. Целевая установка, выстраивавшаяся на интеллектуальном пространстве, весьма активно в советское время заключалась в формировании определенного социального взгляда на элемент массовости. В частности, применительно к религиозности масс, уверенно заслуженный лингвист прошлого века В.В. Виноградов относительно уверенно допускает и позволяет возможность присутствия на речевом поле конфессиональной лексики: «Эмоциональный вес этого эпитета становится еще значительнее при наличности восклицательной интонации, представлением о которой сопровождается его восприятие в лирическом обращении» [1, с. 29].
Несложно проследить, как именно осуществлялось и продолжается сегодня обрушение стандартизированных в советской среде понятий массовости. Тем не менее с наступлением нового тысячелетия в отечественной социально-политической среде от насильно произведенной в СССР медиа- конструкции, способной тогда внедрять в массы успехи НТР, фактически все исчезло. Сложно сегодня строго и скептически относиться к демократическим и техническим законам формирования современного индустриального социума. Это потому, что именно этими законами обусловлен известный признак модерна (в частности, «максимум счастья для максимума индивидов»), который признается действующим компонентом утопического либерализма. Следовательно, невзирая на то, что мировая цивилизация (в том числе и РФ) сегодня твердо включается в после- промышленный этап собственного прогресса, наглядно прослеживается при этом присутствие элемента массовости наряду с медиа- полем.
Действуя на большие группы людей, мышление объемных человеческих ветвей воспроизводит обстоятельства текущей действительности. Оно несет конструкцию, выстроенную на ценностной шкале, идеологии, духовных стандартах, ощущениях социума и, порой, – элементарных мечтах. Как выражается Б.А. Грушин, «элемент массовости как таковой – постоянно и по любому поводу: массовая культура, массовое сознание, массовые тиражи, массовые расстрелы, массовый голод» [2, с. 15]. Фактически массовость можно отнести категориально к ряду навигаторов, направляющих присутствие массы в социуме.
Одновременно в новом веке существующей обстановке допустимо присудить кризисное состояние, обусловленное предыдущими событиями. В частности, на протяжении последнего десятилетия века прошлого оказался заметен серьезный медиа-кризис, присущий как СМИ, так и другой публицистике. Возможно, кризисный источник заключался непосредственно в трудности новаций: большее пространство социума продемонстрировало пугающую неготовность перед неизвестными ранее нормами реалий. Работающий с массой PR-специалист выступает перед получателем в двух присущих ему проявлениях. В первую очередь, это непременная персональная отнесенность PR-отправителя, поскольку чаще в коммуникационных актах более заметны лица и их социальный статус, а не несомая ими информация. Во вторую очередь, PR-отправитель не боится условного антагонизма, так как клиент, убежденно воспитанный еще в советских школах, скорее, обратит внимание на противопоставление позитива с негативом и даже заинтересуется им.
Как оказалось налицо в новом, постсоветском времени, индивид, принадлежащий к массивной группе, событиями перестройки утратил многое, державшее и успокаивавшее его прежде, что привело к его условному, но острому скачку в совершенно иную действительность. Причем, как известно, массовость имеет формулировку сборную, поскольку именует мышление, присущее существенному числу индивидов, относимых и относящих себя нередко к многочисленным, отнюдь не идентичным, ячейкам социума. Интеллектуальная верхушка общества в РФ- стране рассчитывала на развитие идеи о прогрессивной личности творца, производящего художественный текст. Работающая в социуме конструкция достаточно расшаталась, вследствие чего в медиа- текстах появляется нечто другое, ранее известное и близкое массам. Подобным ожиданием отличаются, возможно, не властные, но достаточно известные и почитаемые в социуме размышления и убеждения. Принятие «в оборот» таковых значительно ощутимо для PR-деятельности. Массовость по своей сути предполагает некоторую активность натурального, то есть порой наивную искренность, откровенную невинность. Таким путем, вероятно, выстраивается персональный личностный макет, являющий собой предмет социальных модификаций. Появляется некая живая перспектива для проявления активности социума в соответствии с принятыми здесь требованиями. Так, к примеру, как утверждают сегодняшние исследователи П.А. Кузьминов, Б.М. Бирагова, опубликование впечатлений служивших на Кавказе русских офицеров о своих ратных достижениях является одним из трех направлений, присущих типографской деятельности «Отечественных записок», то есть журнального дореволюционного издания, известного нам по письмам и воспоминаниям русских классиков (Тургенев, Достоевский, Успенский, Салтыков-Щедрин, Некрасов и др.). Так, ведя речь о доблестной активности казаков, авторы таких статей (Бурцев, Свиньин, Глинка), поддержанные редакцией, вели речь о многократных набегах черкесских хищников, диких и жестоких, что четко оттачивало кавказские этнические черты в сознании славян.
К нацеленному на массовое сознание языку определенного PR- продукта можно смело отнести характеристику классического отечественного языковеда Виктора Виноградова, определявшего язык художественного произведения так: он, «являя монологическую речь, хотя и перерезанную диалогами, представляет сложное типологическое многообразие монологических конструкций и их смешанных форм» [1, с. 73]. Та же моно- диалогическая модель в их взаимодействии и разнообразии присутствует у медиа- автора, ожидающего внимания массового социума. Вариантом массового внушения, почерпнутого в традиции, утвержденного политикой, поддержанного правителем, можно считать царское раболепие в странах мира. Оно являло собой не всегда обоснованную, но мощную веру многих миллионов масс в благородство правящего государя. Рождавшиеся в таких условиях PR-тексты содержали как монологи рассказчика, так и его диалоги. Однако первым здесь была присуща намного более насыщенная, чем в транслируемых диалогических ремарках, синтаксическая модель, рассчитанная на привлечение описываемого проблемного круга, который мог бы покорить аудиторию. Нередко публика, охваченная царским раболепием, ожидает речи своего правителя, а отнюдь не ответного диалога с ним. Монологи в этом случае удовлетворяют обширные социальные слои, поскольку возвышающийся над ними, уверенный в себе правитель принимает на себя ответственность за имеющиеся беды и негативы, а также гарантирует мир и спокойствие. Монологическое изложение в PR-тексте, рассчитанном на массу, является существенно более сложным типом. Это связано с тем, что такой текст по сути отнюдь не есть продукт коллективного (нередко, – устного) общения, каковым выступает диалог. Именно моно- и есть результат частного пошагового словесного продуцирования, оказывающегося более обоснованным и внушительным.
Таким образом, массовое сознание, то есть намерения и образ мыслей индивида в массе допустимо трактовать отнюдь не в принижении. Источаемая им логика – далеко не дикая струя отсталой мысли. Благодаря ему порой возможно поддержание, упрочение традиционной старины и близких массам традиций, родных и понятных. Исследуемый нами объект дает возможность проследить: требуемая массовому восприятию в PR-тексте целостность обусловлена и весьма зависима от передовых как новаторских, так и традиционных направлений как в языковой, так и в информационной областях. Действительно, как было принято в понятийной среде по отношению ко всему массовому, оно часто выступало не как интерес публики, а как некая устаревшая древность. Такие традиции выправились, они стали функционировать несколько иначе. В их органическом переплетении проявляется присущий PR-тексту элемент массовости, предполагающий в слоге с оглядкой на публику: взаимное дополнение, обоюдный повтор, расчет на жанровые и художественные предпочтения, этнический компонент и многие другие возможности привлечения широкого внимания.
Список литературы
1. Виноградов В.В. О языке художественной прозы // Избранные труды. – Т. 5. – М.: Наука, 1980. – 362 с.
2. Грушин Б.А. Массовое сознание: опыт определения и проблемы исследования. – М.: Политиздат, 1987. – 368 с.
3. Сыров В.Н., Поправко Н.В. Генезис массового сознания // Социологический журнал. – 1998. – № ½. – С. 67-78
Опубл.: Хуако Ф.Н. Присущий PR-тексту элемент массовости // Реклама, маркетинг, PR: теоретические и прикладные аспекты интегрированных коммуникаций: Мат-лы V Всероссийской научно-практической конференции. – Краснодар: изд-во КубГУ, 2022. – 244 с. – СС. 178-184
eLIBRARY ID: 49525273