В представленной статье рассматривается семантическая и хроникальная специфика такой лексической категории, как названия городских улиц на примере столицы Республики Адыгея РФ города Майкопа. Входящий в состав страны субъект своей топонимикой нередко и в большинстве случаев отражает государственные исторические события, увековечивает федеральных (порой, – и национальных) героев либо исполняет соответствующие столичные указания по наименованию. Итоговым выводом здесь выступает авторское заключение как об информативной, так и об эмоционально- пафосной функциональной роли рассмотренного в статье топонимического материала.
Ключевые слова: Майкоп, топонимика, названия улиц, ХХ век, история, этнический компонент
Вообще таковыми, известными чаще выступают знаменитые, пользующиеся славой в российской истории личности. Более взрослые местные жители отнюдь не случайно понимают эпохальную значимость таковых героев. Это, к примеру, такие увековеченные в Майкопе люди, как: советский космонавт Гагарин, отечественные словотворцы Жуковский, Пушкин, Гоголь либо адыгский герой Второй Мировой войны Х. Андрухаев и проч. Однако для более юных майкопчан персональные наименования улиц, как и личные заслуги, нередко являются неизвестными, а степень их чести, обусловившая такую топонимику, иногда никак не объяснима. Вторая из названных тенденция увековечивания малознакомых народу лиц выступает в этом случае показателем и топонимической иллюстрацией реальной малой живости, отсутствия личностной окраски данной лексической категории на улицах города Майкопа. Подобная онимическая мотивация сосредоточивает собой думы о предках, судьбы каковых выступают неким образцом, то есть фактически, – своеобразной репродукцией для потомков.
Помимо этого налицо не только топонимика, но и ономастика вообще: так, в частности, просто цифры и календарные названия, которые абсолютно ничего не означают для живущих здесь людей и мало были известны жившим здесь предкам. Так, к примеру, есть практически в центральном городском районе Майкопа улица под названием «12 марта», однако никто из местных жителей, которых мы попытались расспросить, абсолютно ничего не знает о том, в честь чего увековечена эта дата. К тому же, как свидетельствует занимавшаяся этой темой в Адыгее Елена Космачева, говоря об этой улице, «Никаких обоснований в архивах администрации города не сохранилось» [1. с. 4]. Окажем доверие нашей тематической коллеге относительно административного архива. Не вспоминаем ничего из региональной истории данного дня. И потому попытаемся заглянуть хотя бы в федеральную историю событий, происходивших 12 марта в стране. Обнаружить удается условно подходящие (для увековечивания в провинциальном городке) события.
Во-первых, как раз в эти дни (10 – 16 марта 1918 г.) Москва начинает называться столицей советской страны. Происходивший тогда в революционных обстоятельствах Чрезвычайный IV Всероссийский съезд Советов с участием В.И. Ленина обосновал собственным заключением тогдашнее правительственное указание. В результате в имевшихся в стране кризисных условиях столичный город Петроград оказался несколько истощен и истерзан. И Съезд приказывает: «впредь, до изменения указанных условий, столица Российской Советской Социалистической Республики временно переносится из Петрограда в Москву» [2].
Но более интересным и объяснимым для местного провинциала, далекого от столицы (и ее хроники, точно неизвестной здесь) нам представляется второе из обнаруженных в российской истории событий. Это принятие в этот день такого, известного для любого советского гражданина, обширно и масштабно прорекламированного и продолжавшего рекламироваться вплоть до последнего дня СССР, документа, как Закон о Защите Мира. Принятый в 1951 году, то есть фактически в послевоенные годы, он считался прямым противником военных действий и условной гарантией так называемого, культивируемого в советское время, девиза: «Мир во всем мире». Он, заметный и даже почитаемый для советских (испуганных войной) граждан, оказался утвержденным 12 марта 1951 года на собрании тогдашнего Верховного Совета СССР. Как считает Советская энциклопедия 70-х гг. ХХ в., это произошло именно в качестве государственной реакции на некий общемировой клич. Гласом выступил поступивший в 1950 г. из Варшавы зов Второго Всемирного конгресса сторонников мира, направленный к правительствам всех стран мира с просьбой о введении закона, который смог бы юридически охранять мир и даже определять пропаганду войны в качестве преступления. Соответствующие Законы о защите мира выступили единогласно принятыми также несколько ранее, в 1950 году такими, соседними с СССР, европейскими странами, как Чехословакия, Венгрия, Румыния, ГДР, Болгария, Польша, и позже, в 1951 году в Албании и в Монгольской Народной Республике. Моментально и громко провозглашенный в середине прошлого века в послевоенном советском парламенте документ не мог остаться незаметным. Он восхвалялся, воспевался и в нужной (для идеологии) форме объяснялся по всем, имевшимся тогда в стране средствам связи. [3] И потому глава администрации маленького городка (тогдашней столицы Адыгейской автономной области), несомненно, не мог его проигнорировать. Именно с помощью такого наименования одной из улиц строившегося, видимо, тогда и активного по сей день микрорайона «Черемушки» городской руководитель морально поддержал свою страну в мировом антивоенном проекте и включился в тот самый, обязательный тогда «Мир во всем мире».
В то же время в советской стране пытались в некоторой степени, в угоду многочисленным в регионах этносам, создавать некую видимость национального колорита. В продолжение такого стремления, улицам в городах чаще присуждались тоже шаблонные, однотипные названия, которые содержали имена объектов, знакомых жителям именно по исторической памяти либо по территории проживания. Преимущественно такими, мотивирующими название, объектами являются, в частности, в Майкопе следующие: 1) нации (и с ними, – улицы Адыгейская, Черкесская); 2) племена (и с ними, – улицы Убыхская, Абадзехская); 3) географические пункты (и с ними, – целый ряд улиц: Майкопская, Фиштский переулок, Туапсинская, Кужорская, Курджипская, Ошадская, Оштенская). Подобные лексические средства, как показывает вышеприведенный список, можно считать весьма нечастыми сегодня. Хотя очевидно другое. Такие, взращенные на исторической и географической памяти местного этноса топонимические элементы могли бы дать возможность региональному национальному полю получить больший, более внушительный этно- цвет, породить многочисленные (при разумном подходе, – позитивные) хроникальные ощущения как у населения, так и у гостей.
Непосредственно подобная ограниченность в национальном колорите и подвигла уже сегодня, в новом веке группу майкопских общественных активистов к тому, чтобы подать в администрацию города петицию. Это было «предложение по переименованию улиц города Майкопа в связи с мизерным процентом адыгских наименований. Республика носит название автохтонного народа и многие считают неправильным, когда из более чем 366 улиц столицы адыгские наименования составляют всего 13 имен известных адыгов (это 5,6%)» [4]. В частности, например, учитывая героическую насыщенность и самой адыгской многовековой истории, и малую ее национальную окрашенность в топонимике улиц российского города, участники данной акции предлагают целый список достойных к увековечению в Майкопе героев. Это следующие адыгские герои Русско-Кавказской войны: Магомет Коджебердуко и Сафербий Заноко (предводители тогдашних адыгских отрядов), Пшиготыж Бороков, Хапач Дауров, Шурухуко Тугуж, Мансур Хаудуко, Шамыз Чериок, Але Хирцижев (Джанчатов), Шумахо Наурузов, Хаджи Исмаил Берзек, Асланчери Беслануко, Магомет Бибердов. [4] Однако указанная общественная петиция, получившая в свое время ощутимую поддержку рядового населения (так, – 231 подписанта), осталась без внимания государственной власти.
А сейчас еще немного уточним имеющуюся уже второе столетие топонимическую ситуацию в Майкопе как в российском провинциальном городе. Попытка инновационного возвращения к дореволюционным названиям предпринималась в стране наиболее активно в постсоветское время, с уходом (пусть и частичным, но ощутимым) от безжалостного советского тоталитаризма. Некоторой, заметной по стране, реконструкцией топонимики выступила тогда реставрация предыдущих, дореволюционных, царских уличных наименований.
Применительно к Майкопу (к примеру, с улицами Краснооктябрьская (до революции, – Садовая) или Пролетарская (ранее, – Купеческая)) такая тенденция в постсоветский период практически не проявилась. Наиболее интенсивно данный процесс происходил в столичных городах. Так, к примеру, в Москве вновь появились забытые в советское время топонимы, сопровождающие следующие площади и улицы. Известная во всей стране по литературе «Лубянка» вновь стала Лубянской площадью, заменив собою советскую площадь имени Дзержинского. Либо расположенный в районе московского Арбата переулок, на котором жила Марина Цветаева, только сейчас приобрел свое прежнее название (Борисоглебский), заменив имевшееся в советское время имя улицы Писемского. Первое из этих названий считается происходящим с конца XVIII в. по снесенной в 1936 г. церкви Святых Бориса и Глеба, которая столетие стояла на недалекой оттуда Поварской улице. Религия была неугодна советскому строю. А считавшийся в советское время одним из благородных классиков русской дореволюционной прозы XIX Алексей Ф. Писемский был хотя и дворянин, но активен в прозе: именно он написал до боли знакомую любому жителю страны пьесу «Тюфяк». Почитавшийся советской критикой, писатель оказался увековечен соответствующим названием улицы, сохранившимся вплоть до развала страны.
В ситуации с майкопскими уличными названиями до революции известно следующее. Одна из центральных улиц города (имени Пушкина), на которой возвышаются городской парк, театр имени того же поэта и другие крупные объекты, до революции называлась Бульварной. Идущая вдоль реки Белой улица являла собой пространную городскую набережную, сопровождаемую по параллели городским парком. Как живо и образно рассказывает об этом уже в наше время в интервью Елене Космачевой (АиФ-Адыгея, 2011) член специальной городской комиссии по названиям территорий Иван Садовский, «Представьте: на Бульварной играла музыка, прогуливались офицеры и юнкеры, а богатые горожане неспешно прокатывались парадным «выездом», демонстрируя «свету» богатство, туалеты жен и дочерей на выданьи» [1. с. 4]. Нацеленность первых двух десятилетий прошлого века на отказ от царского режима, на ожесточенную антирелигиозность, на злой атеизм вызвала следующее. Эти ориентиры настаивали на игнорировании имевшихся в то время дореволюционных уличных имен, которые были посвящены неким, противоречащим новому строю уровням. К примеру, это высшие коммерческие, духовные (монастыри, церкви и проч.), элитарные сословные, военные слои. Помимо этого, применительно к Майкопу, дореволюционная Бульварная оказалась названа улицей Пушкина гораздо позднее появления здесь будущего театра – Пушкинского народного дома.
Вообще наиболее характерный признак для топонимики советских городов прошлого века есть безжалостная стандартная заданность. Переулки и улицы нового тогда советского периода нарекались соответственно ранее неизвестными, но оказавшимися распространенными в годы советской идеологии, наименованиями. Так, в частности, обязательные тогда и потому весьма частые в стране стандартные шаблоны: Рабочая, Коммунистическая, Сельская, Аграрная, Трудовая и прочие либо Краснооктябрьская, Пролетарская, Ленина, Советская, Первомайская. Причем последние пять из названных особенно активны в центральном районе Майкопа уже второе столетие.
Или другой пример советской идеологической заданности в Майкопе. Это улица в честь мирового социалистического лидера времен становления режима Патриса Лумумбы. Она появилась здесь в качестве иллюстрации включенности региона в тогдашний коммунизм, новый тогда для страны и мира. Настойчивые и требовательные тогда советские идеологи от государственной власти нарекали Патриса Лумумбу (то есть конголезского политика и лидера социалистического движения за независимость первой половины прошлого века) живым примером для растущего поколения молодежи. Его имя с середины (1961) и вплоть до конца (1991) прошлого века носил даже крупнейший столичный Университет дружбы народов, а также улицы в целом ряде советских городов (в том числе, – и в Майкопе). Действительно, при этом: вероятно, было в ту пору достаточно уместно и актуально для тех лет увековечить активного борца в родной для него стране (Конго) или в соседних с ней странах. Однако сегодня это действие представляется несколько алогичным: неясно, какое отношение городок на Кавказе (Майкоп) мог иметь к тому активисту. Единственное объяснение: это частая алогичность столичных разнарядок, спускаемых бюрократами, далекими от региона и мало включенными в региональную среду. К тому же наше объяснение относимо как к прошлому, так и к сегодняшнему векам Отечества.
Более того: исходя из того, что топонимика от советской власти по регионам распространялась посредством директивных столичных приказов, нередко (как в силу раннего пафоса революции, так и в связи со строгостью любого высшего указа) возникало немалое количество идентичных уличных названий даже в пределах одних и тех же населенных пунктов. И это, в свою очередь, требовало порой даже полных административных операций по обновлению дубль- номинации улиц.
Тем самым, как было выявлено нами выше, в любом населенном пункте имеются наименования, присвоенные улицам и переулкам в память о местных исторических событиях либо о легендарных героях. Подобные наименования часто пусть и не выступают знакомыми для жителей других регионов, но всякий тамошний обитатель может осмысленно трактовать их. Однако при этом, как показало проведенное нами рассмотрение майкопской уличной топонимики не только прошлого, но и нынешнего веков, нередко имеет место быть в этом случае явная неодушевленность используемой в качестве названий лексики. Нередко присутствуют мало объяснимые для местных жителей имена улиц.
В общем, на рассматриваемом лексическом пространстве налицо следующая направленность. Это условная наличная сочетаемость сегодня не только активных новых, но и устоявшихся старых наименований. Благодаря целому ряду топонимов в этом случае допустимо воспроизводить мысленно длительную хронику минувших событий (как страны, так и региона). Таким образом, попавшие в поле нашего текущего анализа лексические элементы способны по сей день интенсивно использоваться в городском существовании, являя собой в бытии жителей не только информационные инструменты вспомогательных сведений, но и пафосное орудие поддержания памяти поколений.
Список литературы
1. Космачева Е. Из множества улиц Майкопа мы знаем лишь о немногих? // «Аргументы и Факты». – № 37: АиФ-АДЫГЕЯ. – 2011. – 14 сент. – С. 4.
2. 12 марта – календарь истории // https://tunnel.ru/post-12-marta-kalendar-istorii
3. Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. – М.: Советская энциклопедия, 1973. – 1982. – Том 5: ДВИНСК – ИНДОНЕЗИЯ, 1964.
4. Переименование безличных улиц Майкопа на имена известных адыгских деятелей // https://www.change.org/?petition_not_found=true&redirect_reason=unknown-petition-id
Опубл.: Хуако Ф.Н. Майкопская топонимика с учетом регионального хроно- и этно- колора // ДОКЛАДЫ АМАН. – 2023. – Т. 23. – № 2. – СС. 95-101
eLIBRARY ID: 54202488 EDN: WSVBRW 
DOI: 10.47928/1726-9946-2023-23-2-95-101