пытаюсь рассуждать логикой рядового обывателя: был бы народ, а как ему называться – это уже дело техники, не более.
Однако, СТОП.
Основанием для нижеприводимых размышлений послужило вполне профессиональное научное заключение, отправленное в МЧА Институтом этнологии и антропологии РАН (от 25.05.2010), содержащее вполне обоснованные выводы по поводу верной самоидентификации адыгов как единого этноса. Адыги признаются современным ученым, доктором исторических наук, профессором РАН С.А.Арутюновым «представителями черкесского народа», населяющими «территориально разделенные массивы» и потому исторически приобретшими «различные этнографические обозначения – шапсуги, адыгейцы, черкесы, кабардинцы». «Названные группы, – приходит к выводу ученый, – можно считать субэтносами одного – черкесского (адыгского) народа».
Кстати, данное официальное заключение по этому поводу, не такое частое в исполнении федеральных ученых и потому такое греющее душу, к сожалению, осталось практически без внимания наших черкесских (адыгских) ученых. Единственная отечественная инстанция, высказавшаяся «в унисон» с профессором С.А.Арутюновым, но до него, – это состоявшийся ровно ДВАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД (20 – 22 июня 1991 г. в Майкопе) научно-практический форум «Мы – адыги – черкесы», принявший такое же судьбоносное для этноса заключение.
Казалось бы, уже тогда, самое начало «перестройки»? Конечно, опять-таки, и здесь накипело, причем накипело у представителей этноса, весь век проживших под прессом этнонимов «адыгеец» («адыгейка») и «кабардинец» («кабардинка»). У людей, буквально вздрагивавших при каждом подобном обращении к себе, буквально начинавших ненавидеть самих себя за это, и утешавшихся лишь при переходе на родной язык в родной языковой среде, и лишь здесь имевших возможность услышать вожделенное «адыгэ».
Дело это – фактически стержень, на который нанизывается судьба каждого из наших соплеменников, а техника, вершащая это дело, – та самая государственная политика, избранная страной, считающей себя победившей в Русско-Кавказской войне. Возможно, тогдашним грамотным, тщательно относящимся к своему делу управленцам более разумным представилось следование все тому же, вечному и потому безотказному во все времена классическому принципу: «Разделяй и властвуй!». Вот вследствие подобной, широко культивируемой как многонациональная, но фактически имперской логики и оказались зачем-то расположенными в рамках одного государства, но разных территорий все те, кто называл себя «адыг», а от инонационального соседа слышал обращение «черкес».
Треть находящегося на территории России одного народа, каждый из представителей которого считал своего деда адыгом, отца – адыгом и брата – адыгом, но снисходительно откликался на каждое обращенное к нему музыкальное, тешащее слух (спасибо М.Ю.Лермонтову) «черкес», соблюдавший моральный этнический кодекс «адыгэ хабзэ», традиционно почитавший старца, обожествлявший гостя, преданно сидевший у постели больного или раненного («кIапщ»=«чапщ»), с удовольствием поедавший «щипс-пастэ», плясавший на «джэгу» (свадьбе) у друга «зафак», будучи наряженным в бурку с папахой и т.д. (продолжать можно не одну монографию), – так вот, треть таких классических представителей одного народа оказалась в числе жителей Адыгейской автономной области (АО). Вторая треть представителей нашего народа (национальные признаки коих смотри выше, по аналогии с первой группой) оказалась в числе жителей Кабардино-Балкарской автономной области (АО). Третья треть (простите за тавтологию) народа со всеми теми же этническими признаками (см. выше) была названа жителями Карачаево-Черкесской автономной области (АО). Плюс еще небольшая группа всех носителей той же черкесской (адыгской) субкультуры, с небольшим шапсугским акцентом, оказалась в какой-то момент и вовсе без территориального названия, всего лишь в числе жителей Краснодарского края.
«Географический фактор?» – спросите Вы, пытаясь уяснить логику.
И в первом, и во втором, и в третьем, и в четвертом случаях территория – земли когда-то бытовавшего и потому имевшего четко определенные границы государства Черкесии, сыном коего строго являлся каждый из представителей вышеописанного нами этноса. Вот носитель этнической культуры – а вот его земля. Вот он, черкес, – а вот его Черкесия. Вот я – адыг, а вот моя земля адыга (адыгэ хэку). И никаких постыдных сомнений, выписанных посредством жесткой аббревиатуры. Все эти названия, присвоенные искусственно сотворенным многочисленным Родинам черкесов (адыгов) сильно напоминают буквенные индексы, присваиваемые, к примеру, кодифицируемым товарам, к примеру, книгам с их УДК и ББК, – индексами, приоткрывающими щель в затаенную в книге область, но не открывающими ее, а лишь интригующими. Казалось бы, в соответствии со здравым смыслом, общее в прошлом территориальное происхождение, одна общая историческая Родина (Черкесия) напротив, могла бы стать пусть уже не реально, но условно объединяющим фактором для этих, расселенных по разным территориям и потому названных по-разному этническим группам.
Однако этого не произошло. Напротив, изо всех сил, интенсивно и усиленно, вводятся не объединяющие, а должные разделить факторы. Вероятно дальнейшее противостояние с народом, оставшимся далеко не довольным и далеко не благодарным пришедшему на их землю врагом либо возможное противостояние с его представителями в ожидающей завоевателя истории. Скорее всего, именно они послужили мотивами к тому, чтобы расчленить врага. Тем самым преследовалась цель обезопасить себя, снижая вероятность нападения со стороны сплоченного этнического коллектива, коим являлся прошедший войну, истощенный, но оставшийся дома народ, искусственным разбрасыванием этого коллектива по географическим уголкам. Действительно, проще ведь прищучить несколько испуганных кучек, чем целый коллектив, – монолитный и сплоченный.
Какой из существующих испокон веков этнических компонентов можно считать определяющим именно в случае попытки национальной самоидентификации человека? Как представляется, условно можно считать следующие:
1) общее самоназвание и общие предки, являющие собой генетическую память общей нации;
2) общий язык, единым словом звучащий в устах тех самых общих предков;
3) родина как общая территория, сообща заселяемая всеми теми, кто говорит на общем языке предков;
4) культура, которую хором воспевают все те, живущие на общей территории предков и говорящие на общем языке.
Вот каким представляется перечень определяющих признаков, возможно, перенасыщенным, но непременно пронизанным, пропитанным и прочувствованным одним значением слова «обще-». Допускаем, что в таком, несколько вольном изложении этот перечень, возможно, не полный, но данные понятия представляются стержневыми в случае с этнической самоидентификацией, и потому рискнем дальнейшую аргументацию попытаться выстроить с опорой именно на данную схему, т.к. творимая государством политика базировалась также на тех же доводах.
В силу того, что, как уже отмечалось, народ усиленно был расфасован по различным углам территории, черкес (адыг), едущий в гости к своему дальнему родственнику, выезжает с территории одной области в другую, а, делясь в автобусе со своим соседом впечатлениями от проделываемого ими пути, он, уже с некоторым патриотическим восторгом начинает каждое из своих описаний фразой «А у нас, в Кабарде …», противопоставляя что-то чему-то, увиденному здесь, «У них, в Адыгее …» и вспоминает о другой, не менее отдаленной территории, «А там, в Карачаево-Черкесии …» и т.д. Вот оно, такое мелкое, ежедневное, незаметное, но глубоко интуитивное, безжалостно внедряемое в подсознание противопоставление; когда даже на таких мелких подробностях внутри этноса сеется и благополучно взращивается синдром внутреннего разделения. Да, этот разделительный признак неприметен, но вода камень точит, а черкес (адыг), потихоньку противопоставляющий себя все менее подобному себе черкесу (адыгу), изо дня в день, из года в год, из века в век накапливающий песчинки этих противопоставлений, – не вырастет ли однажды между этими «подобными» стена таких песчинок, и не окажутся ли они однажды представителями разных народов? Так и есть, – взгляните лишь на флаги существующих сегодня национальных образований, даже не принадлежащих к одному федеральному субъекту.
И именно на это направлена дальнейшая активная пропаганда вводившейся в дальнейшем национальной политики. Вот он, единственный признак, естественно разделяющий черкесский (адыгский) народ на племена (бжедуги, чемгуи, кабардинцы, шапсуги, натухайцы, бесленеи и др.), – именно он, гиперболизировано и гипертрофированно использован в национальной политике данных искусственно созданных государством территориальных образований. И вот (по тогдашней многонациональной версии) в славной Кабардино-Балкарской АО живет самостоятельный народ – кабардинцы со своей кабардинской культурой, своим кабардинским языком, своей кабардинской историей. А в никакого отношения не имеющей к Кабарде соседней Карачаево-Черкесской АО (по тогдашней многонациональной версии) живет славный черкесский народ, тоже со своей уже черкесской культурой, своим черкесским языком, своей черкесской историей. А лишь в соседней с ними по Северному Кавказу Адыгейской АО (по тогдашней многонациональной версии) сам по себе живет славный адыгейский народ, со своей уже адыгейской культурой, своим адыгейским языком, своей адыгейской историей. Просим прощения у уважаемого читателя за столь явные повторы, но это умышленная авторская гиперболизация фактов, возможно, способствующая еще более явной наглядности той нелепости и алогичности всего, происходившего в истории.
Вот таким образом один черкесский (адыгский) народ вдруг стал являть собой три разных, живущих в разных местах народа, каждый из которых якобы со своей собственной группой вышеназванных этнических признаков. Однако, нет, УРА!!! Отец, ставящий на ноги своего недавно родившегося сына, тот, местом прописки коего является Адыгейская АО, как и тот, местом прописки коего является Кабардино-Балкарская АО, как и тот, местом прописки коего является Карачаево-Черкесская АО, говорит ему одно: «Уадыг!» («Ты –адыг!»). Это то, что касается самоназвания.
А в случае, если мальчишка, вернувшийся со школы, декларирует что-то из посвященной черкесам поэзии М.Ю.Лермонтова, любой из названных категорий отцов возгордится и заставит гордиться своего отпрыска черкесскими предками, воспеваемыми великим русским поэтом. А при выходе на мировой уровень, – ведь есть Джеймс Бэлл с его «Дневником пребывания в Черкесии». Уже одно это двухтомное произведение, книга воспоминаний английского исследователя, буквально вторгающегося в каждую ежедневную деталь черкесской цивилизации, где-то иронизирующего, но чаще восторгающегося увиденным, поддерживающего коренных жителей и осуждающего любых, разнообразных в своей ярости, но единых в своих намерениях захватчиков, – уже одно это произведение подтвердит наличие этнонима «черкес», активно функционировавшего среди носителей других языков и в прошлые века. Вот и все с первым из выделяемых нами признаком, касающимся само- и иноназваний.
И именно поэтому участники названного выше форума совершенно справедливо рекомендовали государственным органам Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Адыгеи «в целях преодоления существующего разобщения адыгского (черкесского) народа в государственных актах, анкетах, удостоверениях личности, свидетельствах о рождении, паспортах и других документах восстановить единое для всех адыгов (черкесов) официальное название: на родном языке – «адыгэ», на русском языке – «черкес» («черкешенка»). Вплоть до: «принять решения об устранении русскоязычных суффиксов «ов», «ев», «ин» в адыгских (черкесских») фамилиях, разночтений в фиксации фамилий с учетом норм их произношения на родном языке» (см. "Рекомендации научно-практического форума "Мы - адыги-черкесы").
Со вторым, языковым, признаком еще проще. Испокон веков, даже будучи расселенными по российским территориям, черкесские (адыгские) представители понимали друг друга. Межплеменные диалектические акценты придавали лишь некоторый легкий акцент национальной речи, но каждый из нас знает, – стоит лишь немного прислушаться к представителю другого племени, привыкнуть к произносимым им иначе некоторым (НЕ ВСЕМ, А ЛИШЬ НЕКОТОРЫМ) звукам, и все, – коммуникация гарантирована. В конце концов, святые слова, олицетворяющие азбучные истины, – нан, тат, адыг (мать, отец, адыг) – понятны каждому и всегда. А все остальное, – дело коммуникационной привычки. Было бы внутриэтническое желание, – найдется и многозначительный взгляд.
Третий (территориальный) признак вообще не требует многих слов – см. карту, изображающую общие земли, общие воды и общие горы, т.е. топонимические объекты, каждый из которых носит названные общим языком имена и потому понятен каждому носителю языка, каждому из черкесов (адыгов), перемещающемуся по, казалось бы, разным, но таким похожим и таким родным территориальным субъектам. Кстати, участники названного форума одной из своих задач видели и подробное рассмотрение функциоонировавших ранее и существующих сегодня топонимов, изучив причины и обоснованность их резких изменений.
В рамках четвертого, культурного, признака за последние столетия тоже многое сказано: читай общую черкесскую (адыгскую) литературу, возглавляемую общим эпосом «Нарты», слушай общую черкесскую (адыгскую) музыку и смотри общие черкесские (адыгские) танцы. Хотя, зачем я распыляюсь? Есть вопросы? Выходи на любого черкеса (адыга), в ближайших планах которого предстоит такая частая у нас, еженедельная, джэгу (свадьба). Гъогу маф! (Счастливого пути!) Вот там в полном комплекте и даже с перегибом все, касающееся и искусства, и культуры, и адыгэ хабзэ (обычаев) черкесов (адыгов). То есть будет все то, что наблюдали в свое время как русские, так и мировые классики, не остававшиеся при этом равнодушными и неизменно признававшиеся в обуревавших их добрых чувствах по отношению к черкесскому (адыгскому) народу.
Однако были на нашем пути и равнодушные. К сожалению, равнодушными как к письму профессора С.А.Арутюнова, так и к конкретно изложенным рекомендациям форума осталось все остальное адыгское (черкесское) сообщество, – как научное, так и рядовое. Объяснить это можно лишь существовавшей тогда (в самом начале «перестройки») «скованностью в суждениях», особенно этнополитических и идеологических.
Тем же объясняем и сегодняшнюю «осторожность»? Ну ладно, пусть так. Но ведь есть не только «контролируемая властью» (действительно, – особенно в провинции) пресса, ведь есть и ИНТЕРНЕТ, – пиши не хочу. А такой богатый в историко-культурологическом отношении источник как «Дневник пребывания в Черкесии» Джеймса Бэлла остается неизученным тоже в силу нашего федерального тоталитаризма? Но простите, сегодня все-таки «свобода мысли»…
Или нет?