Годы, в пору которых наш юбиляр Анатолий Пренко пришел в мир и становился в нем (то есть четвертое десятилетие века прошлого), обязательно и твердо ассоциируются в мировой истории с Великой Отечественной войной, – разрушительной, жестокой, голодной. Будущий писатель тогда был лишь начавшим формироваться отроком. Он начинал осваивать собственные возрастные обязанности, но и покорял тем самым окружающий его социум. Как известно нам из интервью Казбека Шаззо, также помнившем о своем становлении в ту пору, мальчики тогда были весьма напряжены: «разоренная страна требовала, чтобы мы делали мужское дело – нет, нет, не спать с девочками или молодыми вдовами, а взять на себя заботу о доме, которую должны были нести на себе погибшие наши отцы и старшие братья» [7, с. 178]. Однако многие внешние факторы отнюдь не всегда зависят от индивида. Ведь именно экономика как система социума в столь интенсивные миги нередко преобразуется по сути. Ей удается, работая в роли инструмента, способного репродуцировать реалии, выступать механизмом противостояния этноса по отношению ко всему обще- планетарному полю культур, весьма различных в собственных уровнях устойчивости. Тем не менее, экономический инструмент отнюдь не всегда выступает механизмом профессиональным, и многое вследствие этого нередко расположено к ломке, часто беспредельной. Природный, а в нем, – и животный, и растительный миры весьма отзывчивы к происходящим разрушениям.
Непосредственно подобная опасность, гарантируемая не всегда выверенным экономическим инструментом, достаточно отчетливо и неуклонно сопровождает наше Отечество долгие века, в том числе, – и в новое время. В пределах представляемой здесь журнальной статьи с нашей стороны допустимо вести речь лишь об освещении единичных компонентов, присущих проблематике, а также – эпизодических деталей их взаимоотношений. А поскольку кавказские земли являют собой часть данного Отечества, они также и весьма насыщенно испытали на себе как экономические, так и животно-растительные потери.
Если обратиться к литературе непосредственно адыгских земель, можно видеть: подобные трудности художественно отображены фактически в большей части эпических текстов как конца прошлого, так и начала текущего веков. Ведь на подобных стадиях обостряется не только авторская, но и читательская потребность во вдумчивом постижении причин происходящего. Либо, – и у более молодых дебютантов. Так, к примеру, рассказ Тимура Ашканова «Земной порядок» вышел в 2020 году в «Литературной Адыгее» (Майкоп). Он рассматривает и очерчивает многочисленные сегодняшние зигзаги действующей среды, каковая окружает пожилую героиню; а она, в свою очередь, боготворит своего петуха. Потому нахождение выхода в случаях проблем (окружающих нас, болезненно знакомых нам) постоянно требует в социуме каких бы то ни было перестановок, тусовок, разборок. А это, тем самым, обеспечивает частые перемены в социально-экономических конструкциях, хотя, – заметно удерживает механизмы среды культурной. Потому и у Тимура Ашканова сегодня в его рассказе петух, выполняющий роль стержневого героя, фактически принадлежит к редкой элитарной породе.
В частности, петух здесь являет собой центральный лик, образ жизни и даже образ мыслей коего весьма детализировано воспроизводит автор в своем рассказе нового времени. Традиционно присущая этой птице в русской культуре черта характера – пафосная бравада – начинает сменяться в наше время растерянностью перед реалиями, страхом в ожидании будущего, неким «томлением духа». Как достаточно выразительно рисует Т. Ашканов, «Его алый гребешок уже не развевался, как было раньше, на ветру, а беспомощно колыхался, все чаще заваленный на бок» [1, с. 20]. В таком произведении нашего земляка обозначена естественно-натуральная проблематика взаимных связей индивида с животным миром. А это, в свою очередь, подтверждает возможную сегодня в местной художественной литературе приближенность живых существ к социуму. Именно в таком портрете данный птичий образ, весьма распространенный в отечественной культуре, напоминает читателю наших дней ранее бравого, а сегодня, – несколько потерянного представителя социума, род коего – мужской. Подобную персонажную олицетворяемость можно живо, часто проследить и у анализируемого нами здесь юбиляра Анатолия Пренко, о чем мы будем говорить позже.
Либо, если обратиться к другому примеру с птицей на страницах того же выпуска журнала «Литературная Адыгея», вышедшего в Майкопе в 2020 г., Насиба Кипке в своем стихотворении «Возрождение» пишет: «Мне снова прошедшее близко – / Весна зазвенела в крови. / И ласточка, как гимназистка, / Щебечет о вечной любви» [2, с. 3]. Нам понятна подобная склонность нашей землячки к активно ведущим себя птицам, бойкость которых мы нередко имеем возможность и сами наблюдать на улицах родного города.
Потому вполне вероятна такого рода увлеченность автора той же городской ласточкой и у анализируемого нами Анатолия Пренко. Так и есть. Более того: такой резвой птице посвящен целый рассказ автора «Зубр и ласточка» из его собственного сборника «Эта непостижимая любовь» (М., 1997). Однако здесь живое существо – вновь мощное олицетворение: ласточкой муж зовет обожаемую жену; зубр – он сам, большой, красивый и любимый. Она в его глазах подобна идущей-летящей птичке, порода которой стремительно, но неукоснительно знакома всем городским жителям: «Роста небольшого, тонкая, смугливая, на подъем легкая, веселая и ласковая» [3, с. 10].
Тем не менее, заметными могут быть птицы у Анатолия Пренко, даже не будучи действующими персонажами, а выступая лишь красивым оформлением зачина и почина. Так фактически происходит в авторском рассказе «Когда плачет иволга». Здесь в зачине рассказчица ведет речь, описывая родительский дом и его деревья-великаны, с призывом к тамошним птицам засвидетельствовать свой настрой. Ей удается этим убедить читателя в искреннем очаровании своих впечатлений. Они исполняют источаемые в пении звуки, которые вживую подпитывают человека и признаются ему в любви: «Каждый раз, когда я из большого города приезжаю к родителям, то иду к великанам, обнимаю их, как друзей, и с наслаждением слушаю пение птиц» [4, с. 66].
При этом центральным действующим лицом в указанном рассказе выступает также живое существо, частое в жилом доме человека как испокон веков, так и в новом веке. Это, обязательно, – собака. Здесь у А.Пренко сопровождает героиню, а также играет субъектно-объектную роль овчарка Эмма, «большая, красивая»: «кончики ушей, спина хвост – черные, бока тоже черные, но все с большей рыжеватиной к брюху» [4, с. 66]. Она во всех, присущих ей, физиолого-психологических причудах, смущает рассказчицу разнообразием требований к человеку. Именно такое смущение, обессиливающее ее, побуждает уставшую героиню жестоко навредить домашнему животному. Запоздалое раскаяние весьма заметно здесь в рассказе, когда героиня начинает вспоминать Эмму почти как члена семьи, но уже ничего не может сделать; и в своем раскаянии она вполне понятна для читателя. Высвечиваемая в данной ситуации у А. Пренко приближенность собачьего лика к человеку можно условно обозначить явным следствием глобальной тенденции психологизации прозы, которая фиксируется в литературоведении, начиная со второй половины века прошлого. Это мы уверенно относим к интенсивной насыщенности лирической струи анализируемого писателя. И это допустимо подтвердить путем сопоставления аналогичного лика у другого автора сегодня, не всегда столь же экспрессивном. Так, пес Алабай Леонида Сечина в вышеназванном выпуске «Литературной Адыгеи» 2020-го года жесток, рвется на волю. Но он лишь пугает и нервирует проезжающего мимо велосипедиста. Он больше – строгий, сухой охранник. С Эммой А. Пренко иначе, она буквально очеловечена.
И потому далее можно вполне уверенно, отнюдь не безосновательно, применительно к персонажному ряду А. Пренко вести речь о таком обобщении: налицо приближенность живых существ к социуму. Его действующие герои выступают теми, кого и сам писатель, и его получатель всерьез надеются обнаружить на сегодняшнем морально-материальном поле, не всегда, увы, достойно налаженном. Как признают сегодня работающие исследователи аграрной сферы, состояние отечественного сельского хозяйства в наше время весьма расстроено. Более того, по мнению целых групп сегодняшних авторов, еще более расстроена в стране отрасль животноводческая. Возможно, именно ввиду подобных негативных тенденций, почувствовал анализируемый нами автор некую утрату в дворовых сараях. Таким путем он предполагает то, каким непосредственным образом техногенная цивилизация воздействует на живую душу рядом. Вот и посвящает А. Пренко целый рассказ эпизоду о том, как не смогла семья подростка-рассказчика расстаться со своей коровой Зорькой.
Так, в рассказе «Как мы корову не продали» бабушка и дедушка, пытающиеся на глазах своего внука продать Зорьку не слишком уважаемому покупателю, завершают сцену собственным отступом. Перечисляя все, присущие рогатому животному, положительные качества («удоистая», «чистюля», «умница»), они в итоге начинают понимать: эта корова нужна нам самим. Такой поворот можно предугадать у А. Пренко уже по сцене представления героини: «Зорька и впрямь была хороша – красной породы, крупная, будто налитая, вымя – с ведро. Вышла на солнце – шерсть на ней так и заискрилась» [5, с. 24]. Да, начинает думать читатель, – вряд ли такая дива спокойно перейдет в руки подозрительного Гаврилы, взгляд которого «так и приклеился к ней» [5, с. 24]. И действительно: не готовы ни рассказчик, ни его старшие расстаться с выращенной ими Зорькой. Потому в этом вполне поддерживает их читатель, оправдывая семейный отказ в итоге.
Столь же очевидна расположенность рассказчика к своим «телушкам» в авторской повести «Черно-белая порода (Рассказ фермера)». Мечтающий о собственной животноводческой деятельности с детства рассказчик у А.Пренко делится с читателем своими ощущениями: гордится успехами, но и жалуется на трудности. В обстоятельствах, когда социально-экономическое устройство Отечества лишено каких-либо прогрессивных поворотов, рассказчик явно описывает провал. Будучи частным фермером, он базируется в своем очерчивании событий на личном жизненном опыте. Выходящий из колхоза как сельский житель, он не имеет возможности завести на ферме недешевых лошадей и потому успокаивает себя шансом закупить рогатый скот. Демонстрируя вживую вновь инициированное человеком принятие животного в семье, любящий рассказчик в своем изложении сильно увлечен. И вот таким живым, образным и выразительным возможен здесь авторский абзац, откровенный перед читателем: «Привез их, пестреньких, домой. <…> Летом в кормушках – травка, зимой – душистое – хоть чай заваривай! – сенцо. Каждый день пойло готовил. Все – для них!» [5, с. 179].
К тому же нередко налицо буквально животные признаки в людском поведении, что весьма распространено в разные времена и в разных системах на планете. Так, к примеру, достаточно известен в новом веке частый в авторской повести «По законам гор», уже известной и упоминаемой нами выше, «хищный блеск в глазах» предпринимателя, ассоциирующийся для читателя с животным, – диким, но хитрым волком. В случае с таким членством или партнерством ничто не может обеспечить достойную качественность, улучшение, прогресс производимых бизнес- проектов. Звероподобный персонаж дико и глупо планирует обмануть напарника. Причем присущая ему установка бытия, ее ситуативное развитие также узнаваемы в нашем региональном социуме сегодня. Они вполне могут быть очерчены посредством образов животных, тянущих каждый свою долю в классическом тексте И.А. Крылова («Когда в товарищах согласья нет, / На лад их дело не пойдет, / И выйдет из него не дело, только мука. / Однажды Лебедь, Рак, да Щука / <…> / Да воз и ныне там»): «Дальше наш разговор не клеился, каждый остался при своем мнении, и мы разошлись…» [6, с. 243]. Это разногласие и подтвердилось дальнейшим развитием сюжетной линии в повести А. Пренко «По законам гор…», где многие персонажи расходятся во мнении. Причем в случае подобного, преимущественно преобладающего разлада в современной рыночной среде какое-либо налаживание вероятно лишь с созвучием. Созвучие необходимо для круга увлечений, присущих участникам, то есть, – коллегам-предпринимателям в повести А. Пренко. Один из них, тоже птицеподобный, «высокий, белобрысый, с носом-клювом» отправляется в деловой загвоздке за советом в ходе не очень порядочной ситуации. Рассказчик в этом случае птицей «рвется в облака», то есть «тянет» в свою сторону: отказывается вступать в не слишком достойный деловой сценарий.
Наряду с явной образной символичностью животных у Анатолия Пренко в его творческом ресурсе текст, как удается выявить, достаточно психологизирован. Он несомненно совмещает в своих строках, оборотах и слогах заметные компоненты возможной логики, однако, – и экспрессию художественной новеллистики. Такое налицо потому, что изложение нередко содержит индивидуальные раздумья автора, воплощенные рассказчиком. В частности, в более подробно рассматриваемом нами авторском произведении «По законам гор» заметно прослеживаются поведенческо- бытовые установки, присущие местным сегодня предпринимателям. Несмотря на то, что герои прозы А. Пренко нередко задействованы в обязательных для нового века деловых стратегиях, они успевают мобильно сообщить читателю природные трудности, а также призвать его к любому содействию на проблемной тропе.
Таким образом, пишущий автор, сегодняшний юбиляр Анатолий Пренко, анализируемый нами здесь, на данной творческой стадии подключается к обсуждению весьма глобальной для мира проблематики. Он пытается, но и включается в выявление того, насколько возможно добиться созвучия в условном противостоянии цифровой атаки и природной среды. Территориальная расположенность окружающего рассказчика региона при этом представляет собой внушительно действующий фактор, что особенно заметно на кавказских землях. Тем самым, ведя речь о подобных, приближенных к современной глобальной экономике, проблемах, Анатолий Пренко косвенно касается многих аспектов регионального людского будущего. А это позволяет ему реально упоминать возможности выходов, имеющиеся на сегодняшний день как в его личном, так и в планетарном полях зрения; и в этом весьма приближен он к своим землякам на юге страны.
Список использованной литературы
1. Ашканов Т. Земной порядок // Литературная Адыгея. – 2020. – № 120. – С. 20-24.
2. Кипке Н. Дыхание: Стихи // Литературная Адыгея. – 2020. – № 120. – С. 3-9.
3. Пренко А.С. Зубр и ласточка // Эта непостижимая любовь. – М.: СПАС, 1997. – С. 10-12.
4. Пренко А.С. Когда плачет иволга: Повести и рассказы. – Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во, 2002. – 168 с.
5. Пренко А.С. Кужоряне: Рассказы. – Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во, 2010. – 560 с.
6. Пренко А.С. Черно-пестрая порода. Рассказ фермера // От тебя исходит свет…: Повести и рассказы. – М.: СПАС, 2001. – 355 с. – С. 175-199.
7. Хуако Ф.Н. Тематические интервью-приоритеты ... (статья) // Мат-лы Международной научной конференции «Кросс-культурное пространство литературной и массовой коммуникации-3». – Майкоп: АГУ, 2014. – 569 с. – С. 175-180.
Опубл.: Хуако Ф.Н. Живые существа как ... // Литературная Адыгея. – 2025. – № 2. – С. 137-140