Данная статья
посвящена рассмотрению вышедших в последние три года четырех научных изданий адыгских
ученых разных поколений (К.Шаззо и А.Тхакушинова, Т.Чамокова, М.Беджанова,
З.Жачемук). Сопоставляя имеющиеся сегодня тенденции, автор статьи формулирует
современные направления аналитических исследований Адыгеи.
This article is devoted to the consideration issued in
the last three years four scientific publications adyge scientists from
different generations (and K.Shazzo A.Thakushinov, T.Chamokov, M.Bedzhanov,
Z.Zhachemuk). Comparing the available current trends, the author formulates the
modern trends analyzes of Adygea.
Ключевые слова: литературоведение, социология, монографии,
современная наука, адыг(черкес), младописьменная литература, сатира, проза.
literature,
sociology, monographs, modern science, Circassian (Cherkess), a newly created
written literature, satire, prose
Состоявшееся
соавторство, коим оказывается изданная в 2013 году в Майкопе совместная
монография «Художественный конфликт и творческий метод в новой русской и
младописьменной литературах ХХ века (опыт критического анализа)», не способна
была явить собой заурядное творение. Создаваемый ведущими в Адыгее политиком
(д.социол.н., президент РА А.К.Тхакушинов) и литературоведом (д.филол.н., акад.
РАН К.Г.Шаззо) фолиант изначально
гарантировал высокий уровень. Аналогичная установка в реальности настраивала
знакомящегося с изданием читателя (имеющего отношение к республике и оттого
владеющего сведениями о таких докторах социологии и филологии) на безмолвное и
мирное восхищение уже при восприятии титульного листа. Несомненно, известные
северокавказские профессионалы, эксперты
непосредственно по художественному конфликту и методологии, чьи монографии
середины минувшего века оказались соответствующей классикой теории
национального художественного конфликта, К.Г.Шаззо и А.К.Тхакушинов изначально
не должны были рассмотреть неэффективно эту проблематику в наше время, в эпоху
более развитого исследовательского потенциала.
Непосредственно
подобным образом и случается. Проблематика данной монографии аналогична:
преобладающий в предыдущем столетии как в отечественной в общем, так и в
национальных (в частности) творениях
соцреалистический конфликт. Тем не менее полноценно присутствует тут уже
постсоветский этап вплоть до дней текущих с их «новой» литературой. Данный факт
осязаемо вносит эту работу в зону сегодняшних
литературоведческих новшеств, к каковым мы и настроены уверенно причислять его в ходе текущего рассмотрения.
К.Г.Шаззо и А.К.Тхакушинов также
акцентируются на собственной новационности уже во вводной части изложения
(«Вместо предисловия, – от какого наследства мы отказываемся»). Трактуют они
уже тут обязательное и стабильное исследовательское влечение к устойчивым
исканиям азбучной прописной истиной «новое есть хорошо забытое старое». Авторы
находят данную доктрину достоинством и аргументируют свое пристрастие ей,
размышляя об имеющихся на общеглобальном уровне идеологических методиках, их
движении и выковывании. Как раз в настоящем первом фрагменте читатель сразу
получает имеющуюся панораму включенного в оборот проблемного охвата,
гарантированного ему в процессе поглощения издания. Данный охват здесь
подразумевает такие понятийные направления, как материализм, идеализм, реализм,
неореализм, неоромантизм и даже «реализм+». При этом обязательно в роли
первостепенного и повсеместно насажденного в стране прошлого века исследователи
очерчивают «социалистический реализм», нужный для того, чтобы «нести в массы»
большевистские мысли на «родном, понятном для каждого языке», энергично и остро
излагая тут же различные комментарии: «Большевики вели эту работу с
чрезвычайной последовательностью и большим старанием, а «на местах» с особым
рвением»1.
Таким образом
уже тут ученые оглашают методологические предпочтения относительно российской
и северокавказской литератур, константно
применявшиеся в течение всего разбираемого ими времени. Значимо и непредубежденно
разграничивают авторы при этом этапы
начала нынешнего и начала прошлого веков, справедливо считая первый периодом,
когда «новописьменные литературы накопили большой опыт реалистического
художественного мышления», а второй – периодом, в коем «молодые писатели сразу
шагнули в реализм плюс еще социалистический»1. В ходе данного
раскрытия методологических доминант подытоживается это предисловие логичным
здесь утверждением присутствующей сложности и противоречивости истекшего века для человека и человечества. К
тому же данная мысль аргументируется посредством бытующего в наше время
потенциала для более активного слияния
стараний граждан в совместной творческой инициативности; причем такой потенциал
оказывается действующей авторской установкой в процессе развития всех
последующих двенадцати глав монографии К.Г.Шаззо и А.К.Тхакушинова.
Относительно целевых установок монографического
изложения сегодня можно привести и другие гуманитарные примеры того же периода
и того же регионального компонента. Работа д.филол.н., проф. Т.Н.Чамокова
«Смена эпох и достоинство слова» (Майкоп, 2012) довольно основательно и
серьезно рассматривает и разбирает присутствующие в национальной адыгской и
часто в северокавказских литературах направления литературного продуцирования.
Поприветствовав собственного читателя («Вместо Предисловия»), исследователь уже
здесь сообщает личную творческую цель, истолковывая ее склонностью
сформулировать отдельные духовные результаты переустройства, состоявшегося в
последние двадцать лет, в период распада СССР, сопровождаемого повальным
развязыванием устоев и потери убеждений. Не менее активна в целевом отношении и
работа известного социолога республики д.ист.н., акад. М.Б.Беджанова.
Подготовленная им монография «Северный Кавказ в мировой геополитике» (Майкоп,
2011) представлена на государственную награду Республики Адыгея в 2013 г . В текстовых
формулировках и в течении мысли применены современные способы изучения по
организации исторических работ. Важность этого фолианта для современности РФ
имеет место. Вопросы, рассматриваемые здесь, не единичные и не скоротечные. Их
злободневность умножается наиболее активно сегодня и здесь, где «конфликты на
национальной почве оказались началом широкого спектра социальных конфликтов…»2.
Поворот изложения к обычаям былого, к опыту и несокрушимости бытовавших
столетиями моральных и общественных установок разборчиво наблюдается фактически
во всех составляющих текста. Сплоченные внутренней, этнической и
хронологической цельностью, раздумья акад. М.Б.Беджанова законно не выбиваются
за пределы имеющегося национального ракурса. И к появляющимся в социуме
вопросам у исследователя просматривается
единый и цельный путь. Успешная реализация немалого числа задач, сегодня
беспокоящих социум, ученому
представляется именно в сбережении обыкновений минувшего дня, в
постоянном соблюдении собранной веками этно- субстанции (на каковой учреждены
многочисленные очерчиваемые им народные традиции); также автор видит
необходимость в воссоздании глобальных духовных устоев, что доказывают и иллюстрируют перечисляемые в
труде свидетельства и факты.
Подобным
образом формулируя и акцентируя обозначенные в заглавии и в предисловии целевые
доктрины, создатели анализируемых изданий
весьма убедительно обосновывают актуальность предпочтенных объектов и
логично выстраивают структуру собственных работ. К примеру, стартовая цепь авторских очерков Т.Н.Чамокова,
включенная в первый раздел под названием «Живые истоки», определенно отражает
череду судьбоносных для адыгских литератур периодов, как то: дореволюционный –
фольклорный («Мир легенд и постижение реальности») и просветительский
(«Вестники рассвета»), затем – послереволюционный (новописьменный), советский и
современный этапы. Аналогичным (целевым) образом строится и другая
литературоведческая монография указанного периода – работа более молодого
автора к.филол.н. З.Р.Жачемук «Cатирэмрэ юморымрэ янэшанэхэр адыгэ 1оры1уатэмрэ
литературэмрэ зэрахэлъхэр» (=«Сатирические и юмористические свойства, присущие
литературе адыгских авторов»)» (Майкоп, 2012, на адыг.яз.). Следуя
провозглашенной во введении творческой задаче ученая также целиком логично
выстраивает структуру труда. Три главы в ее монографии воспроизводят те же
судьбоносных стадии литературы:
дореволюционная (фольклорная и просветительская), советская (новописьменная) и
современная адыгская литература. Следовательно, структура анализируемых трудов
выказывает объект – адыгскую литературу (у Т.Н.Чамокова) с ее комическим
окрасом (у З.Р.Жачемук), – объект, анализ созревания коего нацеливал монографии
на достижение составляющих тему целей.
Данные
филологические труды тщательно и обстоятельно разбирают имеющиеся в этно-
национальной литературе тенденции созидания – прозаического (у Т.Н.Чамокова)
либо (в том числе) комического (у З.Р.Жачемук). Аналогичное сопоставительное
повествование разрешает анализируемым нами исследователям достаточно
убедительно произвести итоговые заключения о склонности к развитию и
злободневности бытовавшего в ту пору в национальной литературе художественного
(прозаического – у Т.Н.Чамокова, басенного – у З.Р.Жачемук) творчества.
Объявляют они напрямую факт развития и созидательностью иных, последующих
адыгских и северокавказских писателей, учитывая одновременно трагедию и
публицистику инициативных и классических авторов. Такой подход случается и у
Т.Н.Чамокова, и у З.Р.Жачемук при разборе творений всего прошлого века:
послереволюционных (И.Цей, Ю.Тлюстен, А.Уртенов, А.Шогенцуков, Дж.Налоев и
др.), середины века (А.Евтых, Т.Керашев, Дм.Костанов, Ю.Тлюстен, Ад.Шогенцуков,
Х.Гашоков, Х.Теунов, А.Кешоков и др. – у Т.Н.Чамокова; М.Паранук, К.Жанэ,
Х.Ашинов, С.Панеш – у З.Р.Жачемук) и даже современных (И.Машбаш, П.Кошубаев,
Н.Куек, Е.Мамий).
Рассмотрим
далее реализацию в анализируемых, логично выстроенных трудах устанавливаемые учеными в зачинах
научные поручения. Разбирая в первой главе («Художественный конфликт как
жанрово-эстетическая и методологическая проблема») теорию и терминологию
вопроса, К.Г.Шаззо и А.К.Тхакушинов ключевой упор производят на узловое здесь
понятие конфликта, всех его элементов и детально разбирают классификацию
данного стержневого предмета. Находя центральной аксиомой художественных
конфликтов бытие в его процессе, К.Г.Шаззо рассматривает бытовавшие в русской и
мировой литературах законы неотвратимости, упоминая насыщенных неминуемыми
факторами героев, оказавшихся классическими на глобальной арене: Хаджи-Мурат у
Л.Толстого, отец Горио у Оноре де Бальзака, дед Момун у Ч.Айтматова. С помощью
упоминания всех, бытовавших в течение ХХ
века (от В.Ленина и К.Маркса, Ф.Энгельса 20-х гг. до А.Луначарского,
М.Петросяна 70-х гг. и своего собственного мнения 90-х гг.) терминологических
версий А.К.Тхакушинов довольно
беспристрастно намечает понятийный комплекс разбираемого вопроса, и,
следовательно, аргументированно подводит мысль к типизации конфликтов. Не
упуская в этой проблеме установленные в СССР систематизации И.Кузьмичева,
В.Белинского и др. авторы идут на признание трех типов художественных
конфликтов: эпический, лирический и драматический. Они анализируют их, их жанровые качества и
вырабатываемые ими жанровые продукты довольно досконально, с цитированием
мнений традиционной критики (В.Белинский, С.Владимиров, А.Карягин, Г.Поспелов,
Л.Гинзбург, В.Сквозников, И.Сельвинский и Гегель), на текстах русской классики:
эпический конфликт – «Жизнь Клима Самгина» М.Горького, «Русский лес» Л.Леонова,
«Тихий Дон» М.Шолохова, «Архиерей» А.Чехова (с работающими здесь
повествовательными нитями, пропитанными баталиями); лирический конфликт –
поэзия А.Фета, «Стихи о Прекрасной Даме» А.Блока, «Мерани» Н.Бараташвили (с
присутствующей здесь персоной в ее воззваниях); драматический конфликт –
«Моцарт и Сальери» А.Пушкина. Подводя итог в этих размышлениях о значительной
важности конфликта в ходе установления созревания литературы в целом, соавторы
продолжают рассмотрение того же художественного конфликта, но уже
относительно северокавказских и, в том
числе, адыгских литератур.
Аналогичная
терминологическая (но уже социологическая, а не литературоведческая) нить
активно тянется во второй главе издания («Плеханов и судьбы российской
литературы и искусства новейшего времени»). Работающее в данном случае
стержневым определение социологии литературы выявляется с приведением мнения
постигавших и интерпретировавших данный вопрос традиционных отечественных и
мировых литературоведов: П.Сорокин, П.Сакулин, Ю.Кузьменко, Ю.Суровцев,
В.Канторович, В.Ковский и др. Аргументированно утверждая немаловажную роль социологического способа в
постижении литературы А.К.Тхакушинов просматривает социологические методы и в
национальных (в т.ч. адыгских) литературах, твердо обнаруживая идеологический
диктат ХХ в. и писательские нововведения (типа «внутритекстового читателя») в
сегодняшних произведениях национальных меньшинств.
Столь же активны в рассмотрении понятийных
аппаратов и степени изученности своих
проблематик и другие из представленных нами авторов. Так, семантическим узлом у
них можно наметить преобладающий поток, струящийся из скопленного уже в
предисловии понятийного аппарата. К примеру, таковым у проф. Т.Н.Чамокова
является терминология, затрагивающая, в основном, эпическую и историческую
романистику, насыщаемую лирическим окрасом; либо таковыми у З.Р.Жачемук
являются понятия юмористического в искусстве, а также определения окрашенных
комизмом жанров. Таким образом, в понятийном отношении внимание авторов
сосредоточено на выявлении жанровых предпочтений, сохранявшихся и сохраняющихся
достаточно действующими в адыгской прозе как позапрошлого (XIX), прошлого (XX),
так и текущего (XXI) столетий. Также З.Р.Жачемук не игнорирует в своем
рассмотрении и исследовательскую
популярность рассматриваемой проблематики. Реализуемый ею анализ базируется и
солидно обосновывается теоретической и методологической опорой, включающей
серьезные работы кавказоведов, нартоведов, лингвистов, культурологов,
литературоведов и группы других предыдущих и сегодняшних ученых. Вследствие
этого данная основа обеспечила объективный, достоверный подход к разрешению
заявленной в монографии проблематики и способствовала реализации поставленных
задач. Опираясь в своем анализе на некое происхождение жанров, и Т.Н.Чамоков, и
З.Р.Жачемук совершенно логично обнаруживают и поэтапно прослеживают их прямо в адыгском словесном художественном
поиске позапрошлого (XIX) и прошлого (XX)
веков.
В целом, все проводимые названными авторами
исследования преимущественно излагаются поэтапно, с опорой на озвучиваемую ими
научно-методологическую базы. Так и у соавторов К.Г.Шаззо и А.К.Тхакушинова.
Третья глава («Вульгарный социализм в литературных теориях 20 – 30-х гг.
Зарождение и формирование новописьменной художественной литературы и ее
метода») у них развивает социологическую нацеленность труда с отображением и
тщательным разбором традиционных и
озвученных в свое время Г.Плехановым теоретических объяснений и условий
зарождения его воззрений. Утверждая тогдашнее заметное преобразование научной социологии литературы
в вульгарную, А.Тхакушинов констатирует, что Г.Плеханов вырабатывает
доказательно насыщенную доктрину
неверной идеи, искажающую всю суть творчества и эстетики. Основываясь на этом
современный ученый считает, что если бы отечественный художественный контингент
вовремя распознал эту ложность и
сформировал инструментарий ее разбора вместе с методикой отказа от нее, тогда крупной доли случившихся позже, в
течение всего предыдущего столетия, тяжестей удалось бы миновать.
Следовательно, происходит здесь констатация
имевшихся уже в начале ХХ в. возможностей произвести ощутимое влияние на
выковывание младописьменной северокавказской прозы в ее последующем прогрессе.
Изучая и рассматривая негативный потенциал ошибочной идеологии для
художественного процесса нашей страны, А.К.Тхакушинов применяет такую установку относительно творчества М.Шолохова.
Ученый применяет к данному художественному пласту теорию Г.Плеханова,
затрагивая при этом бытовавшие тогда иные концепции А.Луначарского,
А.Богданова, М.Горького и даже В.Ленина. Такой подход разрешает автору вполне
справедливо и небеспочвенно отразить свое представление о теории вульгарного
социологизма, относя ее к младописьменным (в т.ч. адыгской) литературам,
осуществлявшим активные в тогдашнем СССР повелительные мировоззренческие
установки.
Здесь
рассматриваются следующие адыгские писательские сообщества: во-первых,
дореволюционные прозаики-просветители (И.Цей, С.Сиюхов, Ш.Кубов, Ю.Ахметуков)
и, во-вторых, прозаики 20 – 30-х гг. ХХ
в. (Т.Керашев, А.Хатков, М.Паранук, А.Евтых, Ю.Тлюстен и др.). Подвергая
разбору публицистические творения адыгских просветителей А.К.Тхакушинов,
соотнося их труды с русскими творениями, уже тогда утверждает выработавшуюся
установку на то, что прозаик формирует изложение не на злобу острого часа или
не по душевному позыву, а по беспощадному распоряжению, направленному и
ратифицированному в верхах. Четвертая («Переходный период»: проблемы
художественного метода и социология литературы») и пятая («Николай Бухарин,
пролеткульт и судьбы творческой интеллигенции в России 20 – 30-х гг.») главы монографии соавторов адресованы вновь
поэтапному рассмотрению выковывания
советской, а здесь же и младописьменной, в т.ч. и адыгской прозы. При этом пятая глава полностью
содержит внушительный диспут автора-социолога А.К.Тхакушинова со знатным и
авторитетным ученым начала ХХ в.
Н.Бухариным. Здесь современный ученый, веско и обстоятельно аннулируя плотную
шеренгу выставляемых дискуссионным противником
аргументов, констатирует, что именно он «проглядел», и выделяет его
«странные» ошибки. Так и в четвертой главе, опираясь на суждения уже
сегодняшнего исследователя конца прошлого века Ю.Борева, А.К.Тхакушинов
анализирует и рассматривает концепцию 30-х гг.
Л.Троцкого, обнаруживая в ней пласт наличествующих промахов, возражающих
внедрявшейся тогда идейности. Противоречием, в частности, автор монографии
находит постоянно выражавшуюся склонность
Л.Троцкого при анализе тогдашних общественных групп: весьма нередко идейно-отсталыми назывались им практически
все авторы, каковые часто имели происхождение в дореволюционном капитализме или
в старой интеллигенции трудящихся.
Одновременно
у современного автора-социолога выделяется и иная трудность с тогдашними
идейными соратниками, коих много имелось в центрах, но немного в регионах, в
которых оттого мелкобуржуазных авторов был избыток. Констатируя подобную
дисгармонию, А.К.Тхакушинов пусть и
пафосно, но сурово взывает: когда «русские» позволяют себе владеть
соратниками среди таких персон, как М.Горький, Вл.Маяковский, С.Есенин, почему
бы не разрешить владение своими одноплеменными соратниками во всех
младописьменных литературах? Обнаруживая в данном разделе так же досконально
идейную концепцию А.Луначарского, адыгский ученый настолько же твердо
полемизирует и с ним, производя обоснованные выводы по всему периоду. Продолжая
тут же мысль о том, какой тогда следовало являться прозе, А.Тхакушинов
рассматривает эпику первых десятилетий двадцатого столетия. Таковым он видит
произведение, оглашенное в советскую эпоху в роли некоторого шаблона
направления в художественном отношении – роман В.Зазубрина «Два мира». При
этом, упоминая суждения порицавших в те
дни произведение маститых фигур, подобных М.Горькому и А.Серафимовичу, А.Тхакушинов приходит к заключению
о том, что это был прямой
идеологически-обязательный шаблон, и любое его отрицание трактовалось только в идейном ракурсе.
Анализируя затем здесь же систему правления на изложениях В.Ходасевича
(«Некрополь») и трактующих его Н.Бердяева и Н.Бухарина, либо на полотнах
Б.Кустодиева «Большевик» или В.Волкова «Эскиз праздничного оформления
Ленинграда» и др., социолог приходит к резолюциям ЦК ВКП(б). А.К.Тхакушинов
выводит заключение об активизации поры истребления художественного творчества,
при этом здесь объем и размах свершаемых операций предстали ощутимо
впечатляющими.
Другая (6-ая)
часть труда соавторов («Традиции, художественный конфликт и творческий метод,
поиски жанровых форм»), созданная автором-литературоведом К.Г.Шаззо, всецело
отдана ходу формирования новописьменных литератур непосредственно в
художественном ракурсе. Следовательно, изначально здесь присутствует традиционно принятое среди ученых
провозглашение народного словотворчества в функции творческой базы становящихся
искусств. Акцентируя наличествовавшие в адыгском эпосе «Нарты» персонажную и
фабульную конструкции, просматривая их присутствие в северокавказских (в т.ч.
адыгских) литературах, ученый, упоминая коллег-исследователей (Л.Бекизова,
Х.Хапсироков, У.Панеш), объявляет идеологическое единство стартовых
прозаических текстов.
Такой подход
позволяет ученому сгруппировать первоначальную публицистику северокавказских
авторов на прозаическую, поэтическую, драматургическую категории и обозначить
этот комплекс как «предварительный и преджанровый плацдарм для создания
национальных художественных творений»3. Весьма детализированный и
обоснованный анализ имевшегося в социуме ракурса имеет место и в работе
З.Р.Жачемук применительно к текстам адыгских просветителей дореволюционного
времени (в т.ч. Адиль-Гирей Кешев (Каламбий), Султан Хан-Гирей, Шора Ногмов).
Частые творения указанной категории национальных прозаиков, «несших культуру в
массы», направлены на озвучивание различных оттенков принятой в тогдашнем
обществе человеческой нравственности, – категории, имеющей многовековой стаж,
что чрезвычайно веско прослеживается на используемом З.Р.Жачемук буквальном
этно-веществе древних сказов и песен. Качество лирического в анализируемых
филологом юморе и сатире может представиться несколько относительным, но, тем не менее, нельзя
отвергать экспрессивную стимуляцию и такое же чувственное насыщение
провоцирующих хохот персонажей и фабул. Целью художественного осмеяния всегда и
везде в обществах являлись изъяны либо избытки в моральных установках.
Творения,
созидаемые в народе, служили ощутимым приложением к адыгскому комплексу русскоязычной
прозы, формируемому в дореволюционную пору посредством А.-Г.Кешева, И.Цея,
С.Довлет-Гирея, Ю.Кази-Бека Ахметукова. Аналогичные параллели проводит и
профессор Т.Н.Чамоков. Причисляя данную категорию адыгских авторов к этно-
насыщенным творцам, ученый весьма закономерно формулирует следующую линию. И
до, и во время, и после революции сохраняются действующими присущие еще
народным сказаниям и песням герои, образы и обязательно сопровождающая их
издевающаяся насмешливость. Нравственная созидательность, возвышенный
патриотизм, безупречность эстетической
конфигурации творцов помогли им получить серьезный статус в числе
авторов адыгской юмористической прозы и выступить образцом для более поздних
коллег, продолжающих эту эмоционально-окрашиваемую во второй половине прошлого
века тональность (у Т.Н.Чамокова) и излагающих в комическом направлении (у З.Р.Жачемук). Причем
экспрессивно-насыщенная компонента прослеживается и в социологическом
исследовании М.Б.Беджанова, когда незыблемым
источником эмоциональной насыщенности во все века являются межнациональные перипетии, выступающие
твердым и острым тестом, неизменно и стабильно экзаменующим спаянность всякой
этно- разнообразной страны. В постсоветский период территория бывшего СССР
оказалась реальной площадью множества межнациональных столкновений,
обусловленных и обуславливающих уход оттуда представителей нетитульных наций,
мозаично компоновавших когда-то обязательную «дружбу народов». Данная среда
изгоя, имеющаяся на Кавказе еще с более ранних межэтнических военных действий,
закономерно порождает в изложении ученого некоторую экспансию. Она объяснима
для любого этнического представителя, чистосердечно волнующегося о своей нации,
реально разбросанной по разно- удаленным пространствам. Причем тут необходимо подчеркнуть, что разборчиво
обозначающаяся в тексте М.Б.Беджанова экспансивность весьма учтива и вежлива.
Сам ведущий изложение автор иной раз, вероятно, немного восхваляет свой народ,
тем не менее не преступает этим прав кого-либо, не обижает этно- соседей.
Он только вновь демонстрирует такую
дефицитную на современном рынке линию поведения – уважение к отчизне,
составляющее испокон веков воспеваемый в России патриотизм.
Вообще
привитие изначально существовавших в различных обществах ценностей и выработка
изначально воспеваемых черт характера также составляют активную тематику
рассматриваемых нами монографий. В частности, упоминая реалии конкретно
состоявшихся государственных акций, входивших в насильственные деяния по
введению нужных приоритетов, А.К.Тхакушинов не успокаивается после
элементарного приведения фактографических данных, а часто сопровождает их
личной репликой либо шрифтовым авторским выделением. К примеру, напоминая фразу из газеты тех лет – «советский театр
может выполнить свою важную роль в деле
воспитания трудящихся только в том
случае…» – он акцентирует жирным шрифтом важные для него слова и сознается:
«подчеркнуто нами. – А.Т.»4, распределяя подобным образом
действующие для него лично акценты по вопросу приоритетов. Аналогично и
очерчиваемые М.Б.Беджановым доктрины, которые также имели активно действовавший
в СССР потенциал навязывания социуму, функционируют в ходе идеологического
влияния на трудящихся сильной рукой Кремля. Оттого речи вождей, всевозможные
назидательные бумаги как раз и считает автор
теми конфигурациями, в коих этно- приоритеты выковываются и успешно направляются в публику. В качестве
современного примера такой назидательности, М.Б.Беджанов приводит известное в
РФ событие, когда в недавнем предвыборном проекте, озаглавленном лозунгом
«Россия, вперед!», Президент страны
упомянул важность приоритетов. Оттого вождь готов прививать обществу то, что
могло бы позволить первому править вторым. При этом первый собирается изживать
приоритеты, противоборствующие влиянию
на второго. Однако возражает этому адыгский ученый М.Б.Беджанов. Весьма сильна
и уверенна убежденность каждого этно- члена
в общенациональной (хабзэ-) правоте, что зачастую активизируется в думах
ученого.
И,
следовательно, устойчиво, в ходе ведущихся изложений, независимо и смело
размышляющие ученые показывают личное суждение о рисуемых фактах. Такой подход разрешает тому
или иному читателю прийти к заключению о неимении у него некоего разочарования
и о присутствии оптимального
доказательства надежд, возлагавшихся им на труд «первых лиц» Республики Адыгея.
Аналогично и другие представленные нами издания. Так, по наведению вопросов, по
имеющейся степени их раскрытия монография З.Р.Жачемук «Cатирэмрэ
юморымрэ янэшанэхэр адыгэ 1оры1уатэмрэ литературэмрэ зэрахэлъхэр» (=
«Сатирические и юмористические свойства, присущие литературе адыгских
авторов»)» соответствует прежним тенденциям, продолжение коих обязательно для
литературоведческих трудов сегодняшнего дня. Так и работа Т.Н.Чамокова «Смена
эпох и достоинство слова: Избранные литературно-критические труды»
соответствует тем же равнозначно гармонизирующим тенденциям и потому также
выступает автономным научным изданием.
Следовательно, анализируемые нами труды содержат необходимый анализ
естественной источниковой материи с открытым разбором слоя художественных
творений и с выведением глубоких аргументированных выводов, конструирующих
обширное и впечатляющее полотно адыгского литературоведения в созвучии с
социологией.
Литература
1.
Тхакушинов А.К., Шаззо К.Г. Художественный
конфликт и творческий метод в новой русской и младописьменных литературах ХХ в.
(Опыт критического анализа). – Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во., 2013. – С.9.
2.
Беджанов М.Б. Северный
Кавказ в мировой геополитике. – Майкоп: ОАО Полиграф-Юг, 2011. – С. 3.
3.
Беджанов М.Б. Северный
Кавказ в мировой геополитике. – Майкоп: ОАО Полиграф-Юг, 2011. – С. 183.
4. Тхакушинов А.К., Шаззо К.Г.
Художественный конфликт и творческий метод в новой русской и младописьменных
литературах ХХ в. (Опыт критического анализа). – Майкоп: Адыг. респ. кн.
изд-во., 2013. – С.210.
Опубл.: Хуако Ф.Н. Продуктивный... // Вестник науки АРИГИ. – 2014. – Вып. 4 (28). – С. 85-93
Опубл.: Хуако Ф.Н. Продуктивный... // Вестник науки АРИГИ. – 2014. – Вып. 4 (28). – С. 85-93