Произнесенная нами на презентации нового трехтомника автора речь целиком соответствует констатации заслуг его, столь безвременно ушедшего от нас день назад.
Все, написанное Казбеком Шаззо работает на укрепление общенациональной культуры. Одновременно и его статьи. Ощутимое число содержательных работ подобного рода произведено его пером, что, несомненно, требует периодического комплектования и систематизации.
Именно такой систематизации обширного материала и способствует увидевший свет трехтомник, представленный сегодня.
На самом деле, выявить неповторимые качества национального словотворчества на протяжении более чем векового развития, если требуется обозначить ее характерность, но при этом и их долголетнюю схожесть, – подобная установка весьма трудоемка даже для опытного ученого.
Производимые в таком ключе автором размышления охватывают и собеседника, по-доброму заражают его, нередко инициируют жажду ответить, прокомментировать и вступить в обсуждение.
Именно такой систематизации обширного материала и способствует увидевший свет трехтомник, представленный сегодня.
На самом деле, выявить неповторимые качества национального словотворчества на протяжении более чем векового развития, если требуется обозначить ее характерность, но при этом и их долголетнюю схожесть, – подобная установка весьма трудоемка даже для опытного ученого.
Производимые в таком ключе автором размышления охватывают и собеседника, по-доброму заражают его, нередко инициируют жажду ответить, прокомментировать и вступить в обсуждение.
Сам Казбек Шаззо, формулируя целевые установки критики, отмечал, что данное производство постоянно обязано оставаться жарким. Строя рассуждения крайне логично, Казбек Шаззо, однако, не забывает и об этом пламени: аналитика предстает весьма экспрессивной. Литература, которую он воспринимает как родной отец, не может восприниматься им ровно и сухо, как не может таковым восприниматься любой ребенок у любого родителя.
Максимальная и постоянная отзывчивость, обязательная в созидательном слоге Казбека Шаззо, есть непреложная деталь единого гармоничного, монолитного организма, коим является его профессиональное мастерство. Определяю по своим ощущениям.
Реально, вот проглотила еще одну статью маэстро и, довольная такой информационной массой, каковая поглощена из рук Казбека Шаззо, рассчитываю прикрыть том, дабы обратиться к другим делам. Но не удается. Глаз ловит очередной статейный заголовок, обещающий продолжение авторского спора с кем-либо.
Такая перспектива не позволяет отвлечься, поскольку уже известно, насколько занимательна дискуссионная логика Казбека Шаззо. Нередко и густо даже неплохо изученную проблематику ему удается преподнести под своеобычным и внезапным (а в итоге более приближенном к правде) углом зрения. Здесь с примитивным проектом закрыть том необходимо проститься.
И снова, удивленная, попадаю в круг редкостного, оптимально вольного авторского слога. Рассказчик здесь, восторгаясь созидательной вольностью, во всем объеме применяет позволения раскованного оборота высказываний, а также минимальную нормированную узость отжившими стереотипами.
Скрупулезно разбирая литературный механизм, Казбек Шаззо обнаруживает содержательные клады и вероятный потенциал адыгского художественного творчества, удачно изучающего законы сопоставления фигуры и социума. К примеру, он стержневой мыслью проводит одну из самых живописных линий, которую являет собой историзм. Автор трехтомника компетентно воплощает закон историзма, причем в разных ракурсах – и относительно настоящего, и применительно к минувшему.
Собственно историзм, рассмотрение произведений относительно разновременных общественно-политических обстоятельств, оказались стержневыми заделами творческого мировоззрения автора. Прогрессивно развивая в адыгском литературоведении данное качество, Казбек Шаззо убеждает общество в том, что такое свойство ощутимо в адыгской прозе нашего времени и оно способствует тому, что как эпики, так и лирики стараются воспроизвести минованный маршрут с высоты современности и, тем самым, сопоставить разновременные пласты. Вследствие этого читатель может увидеть в таких объемных насыпях конкретные осколки. Любая грань каждого из этих камней сверкает в лучах светила, – светила, каковым оказалось сияющее слово маэстро.
Поистине очевидно: если бы не эти лучи, залежались бы такие камни, чаще тусклые и хмурые, оказавшись только сухой событийной хроникой. Однако не может позволить такого мастер. Роскошество стати и своеобычие доктрины, поэтическое излияние научной субстанции разрешают нам констатировать не только художественную, но и психологическую грани его литературоведческого текста.
Имеется в таком материале и некоторая оригинальная дискуссия с одним из действующих адыгских прозаиков − Исхаком Машбашем, разрешающая посмотреть на трудности литературы сегодня с разных, иногда диаметральных позиций и, тем самым, развить прогрессивную картину. Аналогичное жанровое многообразие позволяет захватить интерес уже в начальных строках, причем удерживать его до строк итоговых.
Относительно тематического набора, то он не менее объемен, чем набор жанровый. Причем по-другому и быть не могло. Данный цикл публикаций Казбека Шаззо объектом имеет длительное вековое творчество, а потому столь же длителен охват предметов и лиц, сопровождающих данное творчество.
Собственно историзм, рассмотрение произведений относительно разновременных общественно-политических обстоятельств, оказались стержневыми заделами творческого мировоззрения автора. Прогрессивно развивая в адыгском литературоведении данное качество, Казбек Шаззо убеждает общество в том, что такое свойство ощутимо в адыгской прозе нашего времени и оно способствует тому, что как эпики, так и лирики стараются воспроизвести минованный маршрут с высоты современности и, тем самым, сопоставить разновременные пласты. Вследствие этого читатель может увидеть в таких объемных насыпях конкретные осколки. Любая грань каждого из этих камней сверкает в лучах светила, – светила, каковым оказалось сияющее слово маэстро.
Поистине очевидно: если бы не эти лучи, залежались бы такие камни, чаще тусклые и хмурые, оказавшись только сухой событийной хроникой. Однако не может позволить такого мастер. Роскошество стати и своеобычие доктрины, поэтическое излияние научной субстанции разрешают нам констатировать не только художественную, но и психологическую грани его литературоведческого текста.
Имеется в таком материале и некоторая оригинальная дискуссия с одним из действующих адыгских прозаиков − Исхаком Машбашем, разрешающая посмотреть на трудности литературы сегодня с разных, иногда диаметральных позиций и, тем самым, развить прогрессивную картину. Аналогичное жанровое многообразие позволяет захватить интерес уже в начальных строках, причем удерживать его до строк итоговых.
Относительно тематического набора, то он не менее объемен, чем набор жанровый. Причем по-другому и быть не могло. Данный цикл публикаций Казбека Шаззо объектом имеет длительное вековое творчество, а потому столь же длителен охват предметов и лиц, сопровождающих данное творчество.
Общепринято, что обычный рядовой исследователь, аналогично прозаику и поэту, надеется не только информативно, но и идеологически, и экспрессивно подействовать на собеседника, оттого собственную позицию, собственные расположения и неприязни он пытается сформулировать и изложить наиболее доказательнее и колоритнее. Как раз такое искусство в абсолютной степени и осваивается автором.
Следовательно, как очевидно уже по заглавиям работ, аналитическая нива максимально заполнена. Одновременно необходимо выделить самобытную авторскую твердость и непредвзятость Казбека Шаззо, беспристрастность, проявляющуюся и с возрастом, и со скапливанием созидательного багажа мастера.
Преимущественно в статейном и очерковом слоге присутствует обезоруживающая чистосердечность представлений, проявляющаяся в искренней открытости экзальтированных одобрений и еще более, – пронзительных несогласий; в явной правдивости исповедей, когда автор безмятежно многократно винится перед благодарным читателем в собственных давних просчетах и в неведении каких-либо истин. Критика маэстро активна, обоснованна, но ее ключевое качество, – благосклонна.
Следовательно, как очевидно уже по заглавиям работ, аналитическая нива максимально заполнена. Одновременно необходимо выделить самобытную авторскую твердость и непредвзятость Казбека Шаззо, беспристрастность, проявляющуюся и с возрастом, и со скапливанием созидательного багажа мастера.
Преимущественно в статейном и очерковом слоге присутствует обезоруживающая чистосердечность представлений, проявляющаяся в искренней открытости экзальтированных одобрений и еще более, – пронзительных несогласий; в явной правдивости исповедей, когда автор безмятежно многократно винится перед благодарным читателем в собственных давних просчетах и в неведении каких-либо истин. Критика маэстро активна, обоснованна, но ее ключевое качество, – благосклонна.
Произнесено: Презентация трехтомника "Избранные труды Казбека Шаззо". - 2015. - 9 апр. - Майкоп. - Нац. библиотека РА.