В представленной статье Ф.Н.Хуако рассматривает прозу как советского кубанского писателя В.И.Лихоносова, так и современных адыгских авторов А.С.Куека и М.Ш.Психомахова с точки зрения воспроизведения ими военно-защитных мотивов. Проводя параллели между прозой 60-х гг прошлого века, принадлежащей перу кубанского автора, с произведениями малой прозы современных адыгских писателей, автор статьи выстраивает логично-последовательную картину своего объекта. Итогом выступают в данной работе мысли Ф.Н.Хуако по поводу разностороннего воспроизведения рассматриваемыми писателями прошлого и нынешнего веков эпизодов вседозволенности, неизменно, строго осуждаемых доброжелательными соседями на южных землях.
Уже в десятые годы нового века адыги увидели новую книгу одного из современных писателей М.Ш.Психомахова «Исповедь» (Черкесск, 2011), включающую целых ряд произведений малой прозы на русском и адыгском языках. Активный в сегодняшней прозе М.Ш.Психомахова образ уроженца южных земель часто представлен русским по происхождению, но имеющим гибридные корни. Породившая его семья нередко многонациональна, он растет в одной из кавказских республик и вырастает истинным патриотом своего региона, готовым воевать за него и защищать его. Таков, к примеру, майор Олег в авторском рассказе «Гнездо орлицы» из названного выше сборника. И потому на военном (события в Чечне 90-х гг. ХХ в.) фоне здесь объемно выстраивается считающий Родиной и стабильно почитающий кавказские земли художественный образ, также способный иметь подлинного прототипа сегодня.
В реальной жизни таковым может считаться наш уважаемый земляк с советских времен и соратник по гуманитарному цеху В.И.Лихоносов, писавший на кубанских землях немало на военную тему. Тому имелись достаточно убедительные реальные жизненные мотивы. В биографии писателя присутствует пылающее голодом и замороженное страхом войны (ВОВ) отрочество. В разгар военных лет (1943) в боях гибнет его отец, и он остается на хозяйстве с матерью. Она, будучи рядовым сельским тружеником, работает за двоих. Сопровождающий детство писателя голод в неполной семье, отсутствие мужской руки в доме послужили вкупе мощным стимулятором к его последующим творческим успехам. Ощутимо задевает бескорыстная духовность, регулирующая психологию малой прозы В.И.Лихоносова. Здесь, у молодого краснодарского писателя, вновь (по аналогии с детством) на первом плане трудолюбивые героини, много утратившие во время войны и много дающие, особенно родным, близким. Заметна их расположенность броситься на помощь, боязнь как-либо ущемить стоящего рядом. Такая тональность опаленного войной детства, трагизм семейной утраты, а также мощь и сила выживающей ради сына материнской души побудили юношу впоследствии, в 1969 г., к написанию уже средней прозы, повести «На долгую память». Она выходит в сентябре указанного года в газете «Новое русское слово». Уже преамбула в этом произведении дает понять оставшуюся без мужа женщину и лишившегося отца юношу. Теперь, в 50-е годы ХХ в. в жизни Физы следующая трагедия: выросший на ее руках сын оставляет семейный очаг и отправляется на учебу в Москву. Растившая в тяжком труде мальчика мать внезапно и моментально остается одна. Она изливает свои душераздирающие стоны в письмах подруге, коими выстраиваются в повести структурные разделы – главы, порой включающие одно или несколько писем.
Однако иногда рассказчик в повести В.И.Лихоносова варьируется. Повествование может взять на себя и автор, выступающий от имени сына главной героини. Теперь уже читатель видит Физу не изнутри, в стенаниях и стонах, а со стороны, хотя и личной, но сыновней. Женя размышляет на свои темы, но неизменно здесь оказывается рядом мама. Многие ее порывы и потуги воспринимаются им в комментариях и в соответствующих рассуждениях. Его суждения придают разносторонность как сюжетному, так и экспрессивному пространству повести. Видит, к примеру, в его памяти читатель улицу Широкую. Описание писателя, изложенное мыслями Жени, плавное и гармоничное, с частыми уменьшительно-ласкательными оборотами, литотами и гиперболами.
Герой вспоминает собственные ощущения с детства, проходит по «мостикам-тропинкам», «досочкам» улицы. Это придает тексту эмоцию и погружает читателя в лучи утра мальчика, наблюдающего за движущимся «нескончаемой черной змейкой человеческим родом» и испытывающим оттого «детское томление к переменам» [2, с.36]. Он ищет в этих потоках мать и сильно переживает, когда не находит: «Ее не было и не было. Вон показалась голова в ее платке, – конечно, это она, и рукой машет, как все в их роду, и в сумке несет что-то для него, но ошибался: это была не она, не мама, а чужая тетенька» [2, с.36]. Таким путем – либо изнутри Физы, либо глазами ее сына, выстраивается яркий образ живущей на юге женщины. С ним перекликается череда других персонажей, так или иначе встающих в диапазоне ее реалий. И потому возникают такого рода уважительные и благожелательные суждения критиков сегодня: «Что-то мягко волнующее, смутно задевающее душу, одним словом, трогательное испытываешь, читая рассказы, которые один за другим дебютировал молодой учитель с Кубани Виктор Лихоносов» [5].
Не менее душевно задевающими можно, в продолжение мысли авторов цитаты, назвать и произведения большой прозы писателя. Весьма ощутимым для отечественной литературы второй половины ХХ в. оказался выход романа В.И.Лихоносова «Наш маленький Париж», сработавший определенное воздействие на лиризм прозы тех лет. Неизвестные тогда еще в соцреалистических текстах погружения в воспоминания, порождающие наглядную экспрессию, считались чем-то странно диковинным. Вновь посвященное советскому югу и его жителям повествование не пришлось по душе, судя по суждению в январе 2018 г. Катерины Беды, казакам: «Видно, учуяли в писаниях автора, ортодоксального либерала, рядящегося в тогу «патриота», а то и «писателя-почвенника»» [1]. В таком тексте, лирически выстроенном, отсутствует структурно- выверенный четкий фабульный остов, позволяется вольное развитие событий и алогичность в фактах. Имеется также и подчеркиваемая нами в предыдущем абзаце частая сменяемость ведущего повествование героя. Достаточно молодым еще был писатель, когда по его поводу появились обсуждения в литературно-критическом лагере. Тому стимулом послужил несомый им продуктивный в творчестве навык гармонично сочетать реалии с хронологией, поэтику с мелодией, острую злободневность середины советского века с дореволюционной романтикой. Следовательно, был интересным в свои годы, остается интересным и сегодня писатель критикам, искренне переживающим, но не всегда удовлетворенным его изученностью. Так, кубанский исследователь В.Канашкин уже сегодня, в 10-е гг ХХI в. рад появлению в наши годы достаточно объективного рассмотрения творчества В.И.Лихоносова в ИА Красная весна (http://rossaprimavera.ru/article/f4f6dd65). Как отмечает цитируемый специалист, «умолчание об истинном смысле его общественной деятельности дорого обходится для нравственного здоровья кубанцев, и не только для них. Впрочем, оценку В. Лихоносова как писателя, идеолога и редактора дал в свое время известный критик, публицист и прозаик Петр Ткаченко» [3]. И потому заметная творческая активность этого ученого, писателя и общественного деятеля в сложной второй половине прошлого века не остается сегодня незамеченной.
Сосед адыгов по южным землям В.И.Лихоносов, серьезно считавший своей родиной кавказские земли и всей душой превозносивший их, убедительно заслужил местное уважение, почитание своих соседей. Такого рода любящего Родину героя мы видим и в лице присутствующего у М.Ш.Психомахова майора Олега, выросшего в чеченском селе сына смешанного многонационального семейства. Он также хорошо знает язык соседей и нередко в своих думах осуждает российского агрессора в кавказских горах. Проводятся здесь часто параллели с агрессией России, как в XIX, так и в ХХ вв. В знак убедительного протеста против явного нарушения конституционного порядка на Северном Кавказе в 90-е гг. ХХ в. наш земляк отказывается от Золотой Звезды Героя России и приобретает уничижительный статус изменника Родины, помогая горцам в их противостоянии агрессии. Причем весьма многозначны и убедительны произнесенные им уже в зачине слова, которые можно воспринимать как собственный жизненный девиз героя: «Быть человеком – вот моя религия!» [6, с. 45]. Именно подобную установку еще не однажды подтверждает по ходу дальнейшего повествования майор Олег у М.Ш.Психомахова.
Аналогично и другие современные адыгские писатели периодически восхваляют доброе соседство и благожелательный мир в своих прозаических текстах. В частности, у Асфара Куека сегодня есть в сборнике произведений «Золотая роса» (Майкоп, 2015) много подобных эпизодов. Так, в его рассказе «Сватовство араба» – тема та же. За пиршественным столом, ведомым мудрым стариком, уютно себя чувствуют разно- национальные участники, что и подчеркивает тамада в своих речах: «Адыгэ анэ всех одинаково принимает, это как мать одинаково любит своих детей». И тут же картина адыгского анэ, обязанного и могущего принимать любого, дополняется веселыми, но шумными «светловолосыми ребятами». Ведущий изложение комментирует появившуюся группу как говорящие на русском языке «веселые, беззаботные лица», манера поведения которых «спокойна, можно сказать с достоинством». [4, с. 124]
При этом, стараясь общаться с добром по соседству, адыги нередко разрушают или не столь тщательно выстраивают внутриплеменные отношения, что также не забывают подчеркнуть анализируемые авторы. Причем мысли и высказывания их персонажей иногда перекликаются или даже совпадают друг с другом. Как порой утверждают старшины из адыгского племени бесленеи у А.С.Куека («Амстердам»), их князья в сопровождении своих рабов были пионерами в процессе переселения адыгов в Турцию. Один из его героев рассказывает собеседникам о ходе заселения адыгами окрестностей турецкого аула Дюзджэ. Это поселение и сегодня живо. Потому сведения о его истории не могут не заинтересовать читателя, что происходит при чтении книги. Дворянские гнезда с историей своего обустройства цепляют за душу любого, знающего о своем роде адыга, уже второе столетие ищущего хоть малейшие хроникальные сведения о нем.
Высокородные земляки упоминаются также действующим персонажем у М.Ш.Психомахова. Однако значение этого слова здесь несколько модифицировано, причем негативно. Представленный выше нами майор Олег ведет беседу-диспут со старшим по званию генерал-лейтенантом. Так называемые «удельные князьки», жестоко обличаемые собеседником Олега, подразумевают сегодняшних носителей власти, руководящих кавказскими республиками. Обвиняя их во вседозволенности, он объясняет это все еще продолжающейся эйфорией от псевдодемократии и приписывает их действия закону «что хочу, то и ворочу» [6, с. 54]. А далее вычитывает заинтересованному собеседнику целую лекцию по геополитике в современной РФ, чем приобретает авторитет в глазах майора, и не только. Становится генерал доброжелательно воспринимаемым у читателя, ранее настороженно смотревшего на него из-за генеральского чина.
Другая линия перекликается как с тематикой восхваления женщин у В.И.Лихоносова, так и с проблемой частого военного беспредела на Кавказе. Это линия возможного, не всегда желанного похищения кавказских девушек или применения к ним силы, а также реакция на нее представителей общества. К примеру, так у А.С.Куека в рассказе «Невинная перед Богом и людьми» адыгская девушка, отказавшаяся перейти к одному из персонажей мужского рода, получает на себя его насилие. Негодяем здесь оказывается близкий друг ее отца, поручившийся присмотреть за ней во время отъезда ее отца, но применивший к ней силу или ложно позором опаливший ее в глазах как семьи, так и аульчан. Подобным путем строгий автор демонстрирует сегодня отсутствие идеализации и приближенность к жестокой реальности в своих строках, честно опорочивает возможных негодяев в числе своих соплеменников.
У М.Ш.Психомахова относящиеся к девушкам жестоко насильники входят в плотные ряды защитников Отечества, порой весьма сомнительных. Отнюдь не восхищают они майора Олега, доказывающего спорящему с ним генералу мерзкую вседозволенность «доблестных солдат новой России», позволявших себе насиловать и душить чеченскую девушку: «Я не могу это забыть, а каково чеченцу?» [6, с. 53]. Прощает Олег в этом случае ответную жестокость живущего здесь народа, не могущего разрешить беспредельную вседозволенность пришедшему к нему с силой. Тогда позволим себе завершить научные строки экспрессивными словами из отчаянного монолога отчаявшегося майора Олега, находящегося на грани безысходного срыва в споре с федеральным генералом: «– Как можно вести себя так по отношению к собственному народу. Как можно, – неоднократно повторял он риторический вопрос» [6, с. 52]. Зададимся безответностью данного вопроса и мы в слабой надежде на его разрешение хотя бы в дальнем будущем.
Список использованной литературы:
1. Беда Катерина // НГ. – 2018. – 17 янв. // Культура:
2. Лихоносов В.И. На долгую память: Повесть // Royallib.ru
3. Канашкин В. Кубань с приставкой «евро» // Кубань. – 2013. – № 1-2 (376/74). – С. 36-42.
4. Куек А.С. Золотая роса. – Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во, 2015. – 608 с.
5. Мартиросян А.А., Бекова Е.А., Баландина Е.В., Чмиль С.Н. Удивительная жизнь удивительного человека (по материалам жизни и творчества Виктора Ивановича Лихоносова) // https://www.scienceforum.ru/2015/1353/11760
6. Психомахов М.Ш. Исповедь. – Черкесск, 2011. – 202 с.
Опубл.: Хуако, Ф.Н. Язык, история, литература как факторы устойчивого развития общества (к 120-летию со дня рождения ученого-кавказоведа, писателя, переводчика Д.Д. Мальсагова): Мат-лы Международной научно-практической конференции (Магас, 6-7 ноября 2018 г.) - Назрань: ООО «Кеп», 2018. - 120 с. – С. 113-116.
Уточнение:
Фрагмент из вышеприведенного текста "Так, кубанский исследователь В.Канашкин уже сегодня, в 10-е гг ХХI в. рад появлению в наши годы достаточно объективного рассмотрения творчества В.И.Лихоносова в ИА Красная весна (http://rossaprimavera.ru/article/f4f6dd65). Как отмечает цитируемый специалист, «умолчание об истинном смысле его общественной деятельности дорого обходится для нравственного здоровья кубанцев, и не только для них. Впрочем, оценку В. Лихоносова как писателя, идеолога и редактора дал в свое время известный критик, публицист и прозаик Петр Ткаченко» [3]".
Необходимо заменить на: "Так, кубанская исследовательница К. Беда уже сегодня, в 10-е гг ХХI в. рада появлению в наши годы достаточно объективного рассмотрения творчества В.И. Лихоносова в ИА Красная весна (http://rossaprimavera.ru/article/f4f6dd65). Как отмечает цитируемый специалист, «умолчание об истинном смысле его общественной деятельности дорого обходится для нравственного здоровья кубанцев, и не только для них. Впрочем, оценку В. Лихоносова как писателя, идеолога и редактора дал в свое время известный критик, публицист и прозаик Петр Ткаченко»" [1].
И просим прощения у Катерины Беды за подобную оплошность. - Ф.Х.