МОТИВАЦИОННЫЕ СТИМУЛЫ РАННИХ АГРАРИЕВ СССР (С УЧЕТОМ ОПЫТА АДЫГЕИ В МЕМУАРНОЙ КНИГЕ Ч. ХУНАГОВА) (= MOTIVATIONAL INCENTIVES OF THE EARLY AGRARIANS OF THE USSR (BASED ON THE EXPERIENCE OF ADYGEA IN THE MEMOIR BOOK BY CH. HUNAGOV))

 УДК 63-057.2

В статье1 рассматривается проблема наличия мотивационной стимуляции применительно к аграрной деятельности первой половины прошлого века в Советской России. На примерах из истории тогдашних событий в Адыгейской автономной области третьего десятилетия автор статьи производит анализ имеющихся в современной книге известного областного деятеля ААО Чатиба Хунагова, открывающего тайны местных событий.

Ключевые слова: аграрная отрасль, Адыгея, мотивация, первая половина прошлого века, Чатиб Хунагов

The article examines the problem of the availability of motivational stimulation in relation to agricultural activities in the first half of the last century in Soviet Russia. Using examples from the history of the events in the Adygeya Autonomous Region of the third decade, the author analyzes the information available in a modern book by the famous regional leader of the Autonomous Republic of Dagestan, Chatib Hunagov, who reveals the secrets of local events.

 Key words: agricultural industry, Adygea, motivation, the first half of the last century, Chatib Hunagov

В третьем десятилетии прошлого века, когда была окончена реанимация общегосударственной аграрной отрасли, молодой гражданин СССР, который реально обладал сельскими участками на советских территориях, призываемый партией к коммунизму, занялся фазой про- социалистических преобразований. Стержневыми столпами такого обращения выступили следующие реформы: культурная революция, а также коллективизация и индустриализация деревни (аула). Причем сельчане страны (в т.ч., – и аульчане Кавказа) реально имели преимущественную расположенность к аграрным видам деятельности. Тем самым, непосредственно после революционных событий страна Советов обратилась практически к хозяйственным участкам, являвшими собой порой болотистую либо лесистую местности. Сознательную нацеленность на индустриальную тактику земель, опираясь  на доктрины В.Ленина, касающиеся планируемого налаживания советского социализма, сформулировал в декабре 1925 г. XIV съезд ВКП(б). В силу строгого Постановления, провозглашенного на названном собрании, необходимо было выправлять, развивать, а также совершенствовать среду аграриев.

В обстоятельствах ново- приобретенного жизнеустройства жители страны вели трудовые виды деятельностей порой на пафосном подъеме, занимаясь этим по собственному выбору нередко целыми сутками (точнее, 16 – 18 часов). Как свидетельствует об этом адыгский мемуарист Чатиб Хунагов в своей книге уже нового века «Два лица одного времени» (Майкоп, 2002), «Шло время, мы работали с энтузиазмом, наводили порядок. Жили, беззаботно радуясь труду» [2, с. 15]. Нередко они игнорировали жизненные опыты своих семей, свои личные трудоустройства, обращаясь к якобы светлым перспективам нового будущего. Вообще в пределах ново- выстраиваемого в тот момент государства одним только возможным источниковым посылом индустриальной политики тогда выступали имевшиеся внутри сбережения, окрашенные громким гражданским энтузиазмом.  

Однако уровень жизни населения тогда отнюдь не вызывал какого-либо искренне возможного оптимизма. Его ресурсами преимущественно представали сбережения в индустрии социализма, а также доходы граждан в торговой сфере. Тем не менее, тот же автор (Ч.И. Хунагов) в том же абзаце, который мы процитировали выше, как очевидец всех данных преобразований, делает ощутимую оговорку: «О том, как тяжело жилось в то время, написано немало» [2, с. 15]. И тут же поясняет собственное уточнение, подробно и весьма художественно описывая следующий эпизод из своей жизни. Во время него Чатиб  Хунагов, еще в детские годы, на семейном огороде в момент посадки вместе с мамой кукурузы проявляет слабость. Он, к голодному стыду своему, не смог найти в себе силу отказаться от того, чтобы проглотить пятнадцать порученных ему для посадки зерен: «Укором моей совести так и остались зиять незаполненные лунки. От обиды и стыда, я сел на землю и горько заплакал» [2, с. 16]. Однако его, плачущего, отнюдь не осудила мать, вполне понявшая, а потому, – простившая сына в ситуативно текущей слабости.

Серьезным боевым пунктом индустриальных проектов для тогдашнего социализма выступила стартовая программа на пять лет, которая была заверена весной 1929 г. во время V Всесоюзного  съезда Советов. Периодически подававшая голос в социуме при этом так называемая «мудрая интеллигенция» пыталась поддерживать свою жизненную логику, наблюдая за лозунгом «Наступление социализма по всему фронту!», провозглашенным тогдашним XVI Съездом ВКП(б) (1930, июнь-июль). Но объективно интеллигенты несколько отстранились от восхваляемой индустриализации, поскольку отдали управление революционерам. Партийную обращенность к нарастанию индустриальных ритмов в сторону социализма несколько упрочил названный партийный сбор, который обнаружил в собственных рядах порой неприглядную сжатость убеждений. Тем не менее, одновременно при этом, веками будучи опытно-аграрной, Адыгейская автономная область превращалась в 30-е гг. ХХ в. в регион аграрно-индустриальный. Невзирая на возможные во втором десятилетии ХХ в. стержневые критерии экономики, присущие советскому аграрному сектору, данная экономическая сфера оставалась весьма слабой. Имели место быть достижения, однако хватало присутствия  дефектов, ввиду коих тогдашнее население испытывало и голод, и холод, и лишения. Тем самым, возможные прогрессы оказывались весьма слабыми, что было заметно в сопоставлении с производственной скоростью. Работники данной сферы трудились над исправлением дефектов. Например, разновозрастные члены, вступавшие в колхозы в первой половине прошлого века, работали уже тогда. Однако недостаточная организация крестьян выступала неспособной гарантировать государственную необходимость в хлебе как в продукте. Таким образом, при этом, производя не всегда тактичную общегосударственную индустриализацию, партийная верхушка акцентировалась порой на следующем. Она старалась достичь не только финансово- материального, но и морально- духовного улучшения  региональных территорий с их этносами. В соответствии с таким посылом, одновременно со спецификой отечественной АПК- экономики, необходимо подчеркнуть мощность как раз ментального признака, присущего этносам, каковой в постсоветский период и вплоть до наших дней ощутимо упрочился. К примеру, почитающие торговлю почвенники сближались с асоциально ведущими себя маргиналами, а субкультурный андеграунд – с почитающими Запад западниками.

Региональная (тем более, – кавказская) индустриализация тогда оказалась насыщенной многими проблемами, в частности, связанных с авторитетом. Уходить в те годы в сельскую среду обитания являлось действием аномальным, поскольку, как правило, национальные районы выступали тогда преимущественно аграрными, со слаборазвитой промышленностью, малочисленным рабочим классом, низким культурным уровнем населения. Посредством подобных силовых переселений порой на всей СССР-территории оказывалась тогда аннулирована потенциально-активная инженерная конструкция. При этом именно западная цивилизационность в социуме противодействовала распространению ассоциальности маргиналов. Причем столичное управление СССР было уверено: коллективные организации (колхозы) весьма могучи. Они технически насыщены в нужной мере на пути покорения сельских полей, а также способны наладить у себя требуемые технические помощи.

Как свидетельствует о данном историческом жизнеустройстве Чатиб Хунагов, высказывающий свое доброе слово Нурдину Женетлю, «За эти два года работы в Теучежском районе, благодаря решительности первого секретаря райкома мы сумели выработать и воплотить программу специализации размещения животноводства в хозяйствах района, внедрить групповой метод возделывания и уборки урожаев сельскохозяйственных культур» [2, с. 36].  Причем адекватная потребность социума в налаживании тамошней социалистической экономики нуждалась, наряду с индустриализацией, и в реформации деревенского устройства в сторону колхозного социализма. Собственно в период коллективизации на селе, а также в моменты уничтожения  кулачества как класса, то есть, – в тридцатые годы прошлого столетия, к примеру, можно проиллюстрировать так. Как свидетельствует по этому поводу цитируемый нами очевидец тогдашних событий Чатиб Хунагов, заметно удивленный таковыми, «Именно в это время необходимость заставила меня, покинув школу, поступить в колхоз рядовым колхоз­ником» [2, с. 15]. Причем он весьма благодарен такой рабочей форме, поскольку  фактически тогда «познакомился ближе со многими своими земляками, которые также по доброму помогали мне в работе» [2, с. 37].

Вследствие реализованных властными системами проектов, характерных для первого послереволюционного десятилетия и касавшихся агропромышленного комплекса, оказался произведенным пункт кооперативного плана, порученный В.Лениным. Это было настраивание активного сельчанина (и аграрника, и животновода) на обращение к коллективной форме  хозяйствования. Коллективная культура при этом представала  формой, а также итогом деятельности определенной гражданской группы, которая могла быть основана на обще- групповом мышлении. Таким путем появлялись и даже укреплялись ранее неизвестные совхозные и промышленные кооперативные организации, которые на протяжении советского времени выступали реальными стержнями пролетарского режима на селе. Коллективная культура при этом начинала работать признаком вырабатывания некоторой дополнительной природы: той, к которой оказалась приложена рука человека. В соответствии с этим в апреле 1926 г. IV Съезд Советов ААО представил резолюцию  о последующем усилении местного сельского хозяйства, говоря о возможностях его прогрессирования в перспективе.

Определенную адаптацию, а также закрепление в формах деятельностного бытия малообразованных гражданских представителей приобрела соревновательность. Тем более, соцсоревнование тогда, как эстафета за наращивание производительности, как борьба за уменьшение себестоимости, как наглядное стремление к качественности было весьма заметно населению, которое периодически стремилось повышать свои интеллектуальные уровни. Проходившее под громким призывом «Пятилетку в четыре года!», оно требовало для сельских бригад весьма опытных и достойных членов, знавших, а также владевших техникой на земле. В процессе представления таковых вырастало  требуемое число аграрных, а также производственных учреждений, которые были способны технически поддерживать земельную технику в городе, а также в районах Адыгейской автономной области. Передовые комсомольцы могли сплотиться в области в некие ударные бригады, которые были способны обеспечить достойный уровень технического снабжения, а также реализацию конкретных аграрных видов деятельности, результаты коих были зафиксированы на природно-антропогенных пейзажах территорий.

Как свидетельствуют по этому поводу коллективно подготовленные в 1981 г. адыгскими гуманитариями «Очерки истории Адыгеи» (Т. 2), «В 1931 г. в промышленности Адыгеи было 20 комсомольско-молодежных ударных бригад, насчитывавших 528 ударников (ПААО, ф. 1, оп. 1, д. 144, л. 28)» [1, с. 99]. Во время налаживания аграрного комплекса региона Ч. Хунагов обладал одной из передовых позиций в ряду организаторов, вошедших ощутимой долей в экономические конструкции как тогдашней ААО, так и сегодняшней Республики Адыгеи. Причем, как благодарно признается анализируемый автор, говоря о трудовой форме в достойном профессиональном коллективе, «Так я получил «крещение» в горниле механизаторской и комсомольской работы» [2, с. 20]. Действительно, именно на механизаторском поле он наладил наличие требуемого тогда нужного оборудования в обширном  сельскохозяйственном техническом парке. А это, в свою очередь, дает основание скромному признанию  Ч. Хунагова в том, что он и его напарники по бригадам «в социалистических соревнованиях постоянно занимали призовые места» [2, с. 20]. Следовательно, соревновательность как активная стимулирующая население форма в пределах коллективно ведомых партийных программ была весьма заметна.

Подобную личностную активность аграрных специалистов  подтверждают также непосредственно имевшиеся тогда в данном регионе образовательные среды. Фактически вследствие настойчивого советского образовательного призыва индустриализации сопутствовал постоянный приток действующих трудящихся, профессионально подготавливаемый страной. В частности, в силу требуемых в ААО кадров 30-х гг. ХХ в. Областной исполнительный комитет, а также обком ВКП(б)  налаживали обучение, а также дополнительное образование на краснодарских производствах, во многих профессионально-технических школах, на всевозможных фабрично-заводских ученичествах (ФЗУ). Так, к примеру, специалисты для Адыгейского консервного комбината, выстроенного в Майкопе в начале 30-х гг. прошлого века, получили специализацию, обучаясь в государственных фабрично-заводских училищах других советских городов. Либо по всей ААО действующие пункты «Сельхозтехники» помогали аграрным специалистам наладить поддержку земельного оборудования и инструментов. Профессиональных специалистов при этом здесь, уже в адыгейских учреждениях, обучали в двух профессионально-технических школах, а также в двух ФЗУ- школах. И, возможно, именно вследствие качества тогдашней образовательной системы, но, скорее, – ввиду личной устремленности, – Чатиб   Хунагов имеет в социуме репутацию достойного агропромышленного администратора, при этом, профессионально руководящего специалиста.

Однако излишний пафос этой системы ощутимо подпортил толковый прок. Нагнетаемая тотальной советской диктатурой обучающая модернизация первой половины прошлого века приобрела жестоко идеологическую нацеленность. Это, в свою очередь, в полной мере продемонстрировало то, что мы называем  неумением образовательной сферы как-либо адекватно  воздействовать на гражданина. А это, в свою очередь, вплоть до наших дней негативно воздействует на прогрессирование большей части образовательных отраслей. Тем самым, в образовательных учреждениях страны принялись повсеместно агитировать коммунистические идеи, которые нередко выступали реально преувеличенными. В подтверждение  подобной остроты тогдашней советской политики также приведем мнение цитируемого нами сегодня Ч. Хунагова, подчеркивающего в своей мемуарной работе «Два лица одного времени» следующее: «Ведь почти всю свою сознательную жизнь я провел в изнурительной борьбе против несправедливости, в бескомпромиссной схватке со злом, которое явно превосходило по силе» [2, с. 6]. Таким образом, налицо несомые, тем самым, весьма болезненные последствия для гражданских масс.

В пределах социального ракурса явление «национальная культура» в этом случае начало приобретать весьма своеобычную тональность на аграрно-производственном пространстве. В частности, в силу образовательной необходимости для граждан ощутимую активность по приучению адыгов к полям и к производствам демонстрировали профкомы, в силу чего, как утверждают авторы «Очерков истории Адыгеи», «В 1927 г. по профсоюзным путевкам на работу в промышленность было направлено 186 адыгейцев» [1, с. 99]. Правитель советской идеологии в этом случае уверенно размышлял так: следует выучить и убедить население, каковое выступит фундаментом для структуры.

Следовательно, в рассматриваемом третьем десятилетии прошлого века адыг как представитель крестьянства, который опасался в более ранних хрониках отойти от собственного земельного участка, тогда отправился в промышленность. На аграрных пространствах ААО тогда посевное оборудование под руководством Ч. Хунагова наладили как более успешную технологию. И в этом уже в Предисловии («От автора») цитируемого нами сегодня современного труда признается неоднажды упоминаемый нами сегодня Чатиб Хунагов, сумевший применить инженерные сведения на аграрных пространствах Адыгеи (ААО).

Список литературы

1.          Очерки истории Адыгеи. – Т. 2. – Майкоп: Адыг. отделение Краснодарского кн. изд-ва, 1981. – 368 с.

2.          Хунагов Ч.И. Два лица одного времени. – Майкоп: ГУРИПП «Адыгея», 2002. – 168 с.

Опубл.: Хуако Ф.Н. Мотивационные  стимулы ранних аграриев СССР (с учетом опыта Адыгеи в мемуарной книге Ч. Хунагова) // Экономические проблемы, направления и механизмы обеспечения технологического лидерства в ЕАЭС в аграрной сфере: Сб. ст. XIX Междунар. науч-практ. конф. / Отв. за вып. А.С. Усенко – Краснодар: КубГАУ, 2025. – 344 с. – С.304-309 (РИНЦ)